Цитаты об Эдгаре По: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→‎Поэтические цитаты об Эдгаре По: Разговор с комсомольцем
Нет описания правки
Строка 26:
{{Q|Мы не подозреваем, по краю каких пропастей мы ходим каждую секунду, и по каким проходим пышным сокровищницам, не видя их. Мы совсем не подозреваем, как мы мало видим, слышим и чувствуем. Мы не видим даже существ, которые именуем [[инфузория]]ми, и считаем как бы несуществующими в силу их малости, — между тем, увиденные, они являются нам огромными, и кто хоть раз подсмотрел, какие у этих существ сознательные, какие человеческие движения, тот не забудет этого никогда. Мы не слышим прорастания трав. Деревенский [[колдун]] и краснокожий [[индейцы|индиец]] слышит этот звук. Изысканный провидец, Эдгар По, слышал не только это, но и передвижение [[свет]]а, которое люди только видят.<ref name="Бальмонт">''[[Константин Дмитриевич Бальмонт|К. Д. Бальмонт]]''. «Светозвук в природе и световая симфония Скрябина». — М.: Российское музыкальное издательство, 1917 г.</ref>|Автор= [[Константин Дмитриевич Бальмонт|Константин Бальмонт]], «Светозвук в природе и световая симфония [[Александр Николаевич Скрябин|Скрябина]]», 1917}}
 
{{Q|Жизнь в [[богатство|богатстве]] кончилась для Эдгара, когда ему не было и полных 17 лет. В университете он пробыл всего год. Осенью 1826 г. произошёл разрыв между Дж. Аллэном и его приёмным [[сын]]ом. Кто был «виноват», теперь выяснить трудно. Есть свидетельства, неблагоприятные для Эдгара; рассказывают, что он подделал векселя с подписью Дж. Аллэна, что однажды, [[пьяный]], наговорил ему грубостей, замахнулся на него палкой, и т.п. С другой стороны неоткуда узнать, что терпел гениальный юноша от разбогатевшего покровителя (Дж. Аллэн получил неожиданное наследство, превратившее его уже в миллионера), вполне чуждого вопросам [[искусство|искусства]] и [[поэзия|поэзии]]. Повидимому, искренно любила Эдгара только г-жа Аллэн ''<small><мать Эдгара></small>'', а её муж давно уже был недоволен слишком [[эксцентрика|эксцентричным]] приёмышем. Поводом к ссоре послужило то, что Аллэн отказался заплатить «карточные долги» Эдгара. Юноша считал их «долгами чести» и не видел иного исхода для спасения этой «чести», как покинуть богатый дом, где воспитывался.<ref name="Брюс">''[[Валерий Яковлевич Брюсов|В. Брюсов]]''. Собрание сочинений в 7-ми томах. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.</ref>|Автор=[[Валерий Яковлевич Брюсов|Валерий Брюсов]], «Эдгар По» <small>(Биографический очерк)</small>, 1924}}
{{Q|По собственному распоряжению Эдгара По, редактором посмертного издания его сочинений был избран [[:w:Гризвольд, Руфус Уилмот|Р. Гризвольд]]. Это роковым образом предопределило посмертную судьбу [[поэт]]а на долгие десятилетия. В память ближайших поколений, благодаря заботам Гризвольда, Эдгар По вошёл как [[сумасшествие|полу-сумасшедший]] пьяница, автор занимательных, но диких и извращённых произведений. Медленно, очень медленно стараниям истинных ценителей творчества Эдгара По удавалось изменять такое предвзятое мнение. Только в конце XIX и в начале XX века была восстановлена, в документально-обоснованных [[биография]]х, подлинная судьба поэта, составлено действительно полное собрание его сочинений и дана возможность читателям правильно судить о величайшем из поэтов [[США|новой Америки]].<ref name="Брюс">''[[Валерий Яковлевич Брюсов|В. Брюсов]]''. Собрание сочинений в 7-ми томах. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.</ref>|Автор=[[Валерий Яковлевич Брюсов|Валерий Брюсов]], «Эдгар По» <small>(Биографический очерк)</small>, 1924}}
 
{{Q|По собственному распоряжению Эдгара По, редактором посмертного издания его сочинений был избран [[:w:Гризвольд, Руфус Уилмот|Р. Гризвольд]]. Это роковым образом предопределило посмертную судьбу [[поэт]]а на долгие десятилетия. В память ближайших поколений, благодаря заботам Гризвольда, Эдгар По вошёл как [[сумасшествие|полу-сумасшедший]] пьяница, автор занимательных, но диких и извращённых произведений. Медленно, очень медленно стараниям истинных ценителей творчества Эдгара По удавалось изменять такое предвзятое мнение. Только в конце XIX и в начале XX века была восстановлена, в документально-обоснованных [[биография]]х, подлинная судьба поэта, составлено действительно полное собрание его сочинений и дана возможность читателям правильно судить о величайшем из поэтов [[США|новой Америки]].<ref name="Брюс"></ref>|Автор=[[Валерий Яковлевич Брюсов|Валерий Брюсов]], «Эдгар По» (Биографический очерк), 1924}}
 
{{Q|Репетировать, казалось бы, было нечего ― из года в год [[:w:Пяст, Владимир|Пяст]] читал почти одно и то же. Под конец ― красный, взволнованный до предела, он всегда читал неизменные стихи «Об Эдгаре»… Не помню, как они начинались, не помню их содержания ― они были очень путанны и довольно длинны. Как какое-то заклинание в веренице самых разнообразных слов и образов, время от времени повторялось имя Эдгара По, вне видимой связи с содержанием. Начало аудитория слушала молча. Потом, при имени По, начинали посмеиваться. Когда доходило до строфы, которую запомнил и я: ''И порчею чуть тронутые [[зуб]]ы ― Но порча их сладка ― И незакрывающиеся губы ― Верхняя коротка ― И сам Эдгар…'' ― весь зал хохотал. Закинув голову, не обращая ни на что внимания, Пяст дочитывал стихотворение, повышая и повышая голос ― до какого-то [[ритм]]ического вопля.<ref>''[[Георгий Владимирович Иванов|Иванов Г.]]'' Мемуарная проза. — М.: «Захаров», 2001 г. (по изд.: Георгий Иванов. «Петербургские зимы». — Париж: Книжное дело «La Source» 1928 г.)</ref>|Автор= [[Георгий Владимирович Иванов|Георгий Ива́нов]], «Петербургские зимы», 1928}}
Строка 38 ⟶ 37 :
{{Q|Затряслись от аплодисментов подвески на люстрах. [[Константин Дмитриевич Бальмонт|Бальмонт]] поднял руку. Все стихли. ― Я прочту вам «Во́рона» Эдгара По, ― сказал Бальмонт, ― Но перед этим я хочу рассказать, как [[судьба]] всё же бывает милостива к нам, [[поэт]]ам. Когда Эдгар По умер и его хоронили в [[:w:Балтимор|Балтиморе]], родственники поэта положили на его [[могила|могилу]] каменную плиту необыкновенной тяжести. Эти набожные [[:w:квакеры|квакеры]], очевидно, боялись, чтобы мятежный дух поэта не вырвался из могильных оков и не начал снова смущать покой деловых американцев. И вот, когда плиту опускали на могилу Эдгара, она раскололась. Эта расколотая плита лежит над ним до сих пор, и в трещинах её каждую весну распускается троицын цвет. Этим именем, между прочим, Эдгар По звал свою рано умершую прелестную жену Вирджинию.<ref>''[[Константин Георгиевич Паустовский|Паустовский К. Г.]]'' «Далёкие годы». — М.: «АСТ; Астрель», 2007 г.</ref>|Автор=[[Константин Георгиевич Паустовский|Константин Паустовский]], «Книга о жизни. Далёкие годы», 1946}}
 
{{Q|Он ''<[[Эрнст Теодор Амадей Гофман|Теодор Гофман]]>'', может быть, первый изобразил двойников, ужас этой ситуации ― до Эдгара По. Тот отверг влияние на него Гофмана, сказав, что не из немецкой романтики, а из собственной души рождается тот ужас, который он видит… Может быть, разница между ними именно в том, что Эдгар По трезв, а Гофман [[пьяный|пьян]]. Гофман разноцветен, калейдоскопичен, Эдгар ― в двух-трёх красках, в одной рамке. Оба великолепны, неповторимы, божественны. Эдгар! Эдгар! Я видел издание на английском языке с неизвестными мне его портретами. Один из них ошеломляет. Он в шляпе, в плаще, сидит, именно присев, а не позируя. Может быть даже, это [[:w:дагерротип|дагерротип]]… Лицо обращено на меня ― на меня обращён этот [[взгляд]], как бы съежившийся от грусти видеть меня. Какое [[горе]] в этом взгляде! Вглядываешься в эти глаза, вглядываешься: что за особенность у них? Ещё я не постигал этой особенности, но от страха дрожь проходит по спине. Что за особенность, а? Что за особенность? А, [[мухи]]! Мухи роятся в этих глазах! Боже мой, что же, он [[мёртвый]]? Нет, сверкают эти очи… Почему же мухи? И вот я понимаю: он не мёртвый, нет, он несчастный ― о, может ли он, подумает ли он, что нужно прогнать мух? Там же одна из глав названа, как перевели мне, вопросом, который он некогда лично обратил к [[врач]]у: «А почему я, собственно, [[сумасшедший]], доктор?» Я не знаю языка. Вот бы прочесть эту главу! Человек, показывавший мне эту книгу, уже тоже умер. Это был одинокий, хмурый по виду, но вдруг расцветавший общительностью человек, поэт высокой квалификации, один из русских символистов, оторванный историческими обстоятельствами от родной ему России и ставший в Москве, сделавшей его литератором, экстерриториальным. Помню стол, заставленный дорогими яствами, вином, и руки хозяина, уже старые, но по-мужицки красные, в которых книга в кожаном переплёте и для меня, [[невежда|невежды]], за семью печатями. Был ли он сумасшедшим, Эдгар? Из произведений виден как раз прежде всего [[ум]].<ref name="Олеша">''[[w:Олеша, Юрий Карлович|Олеша Ю.К.]]'' «Книга прощания». — Москва, «Вагриус», 2001 г.</ref>|Автор=[[Юрий Карлович Олеша|Юрий Олеша]], «Книга прощания», 1930-1959}}
{{Q|Я знаю два определения неизменности [[Вселенная|Вселенной]] ― художественных, доступных любому воображению: одно принадлежит [[Блез Паскаль|Паскалю]], другое ― Эдгару По. Паскаль сказал, что Вселенная ― это такой круг, центр которого везде, а окружность нигде. Как это гениально! Стало быть, все вместе ― [[Земля]], [[Солнце]], [[Сириус]] и те планеты, которых мы не видим, и всё гигантское пространство между телами ― сливаются в одну точку, в которую нужно вонзить ножку циркуля, чтобы описать этот круг. Но ведь мы не видим [[бесконечность|бесконечных]] пространств за теми, которых тоже не видим, и ещё, и ещё, мы не видим ― и всё это сливается в одну вырастающую бесконечно точку для вырастающего бесконечно циркуля… И всё он не приходит в действие, этот циркуль, потому что точка всё растёт и сам он растёт, и окружность, таким образом, не описывается! Её нет! Эдгар По предлагает для представления о беспредельности Вселенной вообразить себе молнию, летящую по одному из тех математически крошечных отрезков прямой, из которых составляют окружность Вселенной ― подобно тому, как из отрезков прямой составлена и любая окружность. ― Эта молния, летящая со скоростью молнии по отрезку прямой, будет лететь по прямой, ― говорит Эдгар По, ― будет лететь по прямой вечно! Великий [[математик]], видим мы, был поэтом; великий [[поэт]] ― математиком!<ref name=">''Олеша" Ю.К.'' «Книга прощания». — Москва, «Вагриус», 2001 г.</ref>|Автор=[[Юрий Карлович Олеша|Юрий Олеша]], «Книга прощания», 1930-1959}}
 
{{Q|Зачатки антропологической ориентации в мистической литературе можно найти в произведениях Эдгара Алана По, скрытые в многочисленных его рассказах за чудовищным или таинственным фасадом — насмешкой, воплощённой порой весьма коварно, присутствующей, например, в лекциях о каком-нибудь магнетизме животных. Это лекции столь торжественные, столь напыщенные, столь заумные, украдкой приправленные иронией, потому что опираются на легкую шутку, а не на научные позиции. Однако эти примеси сегодня нам трудно обнаружить, потому что продолжатели дела По этот шанс для облагораживания жанра совсем упустили. Является ли данное утверждение достаточно бесспорным? Говорят, что По (как когда-то аналогично [[Герберт Уэллс|Уэллс]] на [[научная фантастика|параллельной дороге]]) — стоял на распутье, которое сам создал. Он мог стать родоначальником литературы необыкновенного, на которую человека преследует вечный голод, или литературы необыкновенного как лёгкого развлечения. Как ''попадание в зависимость'' от наркотика или как ''заменитель'' наркотика. Этот выбор пути, не сделанный в то время, осуществился неблагоприятным образом для жанра, для культуры и, наконец, для самого прародителя.|Оригинал=Pierwociny orientacji antropologicznej w niesamowitym temacie są do odnalezienia w pismach Edgara Allana Poe jako skryta w licznych jego opowieściach o monstrualnej bądź tajemniczej fasadzie — drwina, umiejscowiona nieraz nader perfidnie, bo uczestnicząca na przykład w wykładach o jakimś magnetyzmie zwierzęcym. Są to wykłady tak namaszczone, tak koturnowe, tak uczone, że chyłkiem zaprawione ironią, gdyż ocierają się już o persyflaż, a nie autentyk naukowej postawy. Jednakowoż przymieszki te trudno nam dzisiaj odkryć dlatego, że kontynuatorzy dzieła Poego ową szansę uszlachcenia gatunku ze wszystkim zaprzepaścili. Czy rzecz jest dostatecznie wyraźna? Powiadani, że Poe (analogicznie jak kiedyś na innej, równoległej, drodze — Wells) — stał na rozstaju, który sam był utworzył. Że mogło od niego pójść albo piśmiennictwo niesamowitości tropionej jako wieczny głód człowieka, albo niesamowitości jako łechczywej rozrywki. Jako ''wniknięcie w uległość'' narkotykowi lub jako ''namiastka'' narkotyku. Ten wybór drogi, nieokreślony w jego czasach, ziścił się sposobem niekorzystnym dla gatunku, dla kultury i dla samego wreszcie prekursora.|Автор=[[Станислав Лем]], [[Послесловие к «Необыкновенным рассказам» С. Грабиньского (Лем)|Послесловие к «Необыкновенным рассказам» С. Грабиньского]], 1975}}
{{Q|Я знаю два определения неизменности [[Вселенная|Вселенной]] ― художественных, доступных любому воображению: одно принадлежит [[Блез Паскаль|Паскалю]], другое ― Эдгару По. Паскаль сказал, что Вселенная ― это такой круг, центр которого везде, а окружность нигде. Как это гениально! Стало быть, все вместе ― [[Земля]], [[Солнце]], [[Сириус]] и те планеты, которых мы не видим, и всё гигантское пространство между телами ― сливаются в одну точку, в которую нужно вонзить ножку циркуля, чтобы описать этот круг. Но ведь мы не видим [[бесконечность|бесконечных]] пространств за теми, которых тоже не видим, и ещё, и ещё, мы не видим ― и всё это сливается в одну вырастающую бесконечно точку для вырастающего бесконечно циркуля… И всё он не приходит в действие, этот циркуль, потому что точка всё растёт и сам он растёт, и окружность, таким образом, не описывается! Её нет! Эдгар По предлагает для представления о беспредельности Вселенной вообразить себе молнию, летящую по одному из тех математически крошечных отрезков прямой, из которых составляют окружность Вселенной ― подобно тому, как из отрезков прямой составлена и любая окружность. ― Эта молния, летящая со скоростью молнии по отрезку прямой, будет лететь по прямой, ― говорит Эдгар По, ― будет лететь по прямой вечно! Великий [[математик]], видим мы, был поэтом; великий [[поэт]] ― математиком!<ref name="Олеша" />|Автор=[[Юрий Карлович Олеша|Юрий Олеша]], «Книга прощания», 1930-1959}}
 
{{Q|Аннабел Ли? Не ослышались ли мы? Это было нашим паролем. Вы помните, конечно, [[читатель]], это классическое стихотворение «безумного Эдгара». Оно было первым из англоязычных стихов, заученных мной наизусть. Думаю, что каждый из прикасавшихся к английскому пробовал его переводить. Но таинство его музыки неуловимо. Это было у моря. Берег вымело набело. Эти воды и годы прошли. Но жила-была девушка, не пойму, кем она была? Её звали Аннабел Ли, ― гласит приблизительный перевод. Вроде ничего особенного, но магическая [[власть]] есть в этом раскачивающемся ритме английского. Он завораживает. Это самое магнетичное из стихотворений. Оно волновало не одно поколение российских поэтов. «Это было у моря, где волна бирюзова», ― вторил его мелодии влюбчивый [[Игорь Северянин|Северянин]]. Погребальную мелодию услышал в стихах [[Сергей Васильевич Рахманинов|С.Рахманинов]], написав свои «Колокола» на текст Эдгара По в переводе [[Константин Дмитриевич Бальмонт|Бальмонта]]. Может быть, это была ностальгическая музыка гибнущих цивилизаций, умирающей культуры гибнущего века? Даже у [[Александр Александрович Блок|Блока]] в гениальном его «В ресторане» чудится этот отзвук: Никогда не забуду (он был или не был… ) ''(Аннабел Ли… Аннабел Ли)'' Золотого, как небо, [[аи]]… Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала И, бросая, кричала: «Лови!..» <ref>''[[Андрей Андреевич Вознесенский|Андрей Вознесенский]]''. «На виртуальном ветру». — М.: Вагриус, 1998 г.</ref>|Автор=[[Андрей Андреевич Вознесенский|Андрей Вознесенский]], «На виртуальном ветру», 1998}}