Моя жизнь (Лем): различия между версиями

{{Q|... <в «[[Высокий замок (Лем)|Высокий замок]]»> вошла лишь малая доля моих воспоминаний. Почему? Что ж, на этот вопрос я могу ответить хотя бы отчасти. Во-первых, в «Высоком замке» я хотел опять превратиться в ребёнка, которым когда-то был, свести комментарий к минимуму (я имею в виду комментарий с точки зрения здравомыслящего взрослого). Во-вторых, в процессе своего возникновения эта книга породила свою собственную «нормативную эстетику» (как в ходе любого процесса самоорганизации), и оказалось, что многое в моих воспоминаниях грозит внести диссонанс в этот канон. Не то чтобы я хотел что-нибудь скрыть из чувства вины или стыда, но было нечто такое, что плохо вязалось с моим детством, каким я взялся его описать. Прежде всего я хотел — намерение вряд ли осуществимое! — выделить, дистиллировать из всей моей жизни детство в чистом виде так, словно бы всех последующих наслоений — войны, массовых убийств, истребления, воздушных тревог и ночёвок в подвалах, фальшивых документов, игры в прятки, смертельных опасностей, словно бы всего этого никогда не было. Ведь всего этого, несомненно, не существовало, когда я был ребёнком или шестнадцатилетним гимназистом. Но в тексте я всё же дал понять, что я не обо всём умолчал или хотел умолчать, заметив (не помню точно где), что любой человек может написать множество мало похожих одна на другую автобиографий в зависимости от избранной точки зрения и критериев отбора<ref>Парафраз мыслей из предисловия (отрывок начинается с «... на пустой шахматной доске ...») и гл. 4 («Тот, кто в описываемую действительность «вживляет» избыток отсутствующего в ней порядка ...»); эта мысль высказана в начале романа «Глас Господа», построенного в виде автобиографии учёного-математика.</ref>.