Роджер Желязны: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
1) прочел ВСЮ переведённую малую прозу (кр. халтуры из неск. циклов), эссе, интервью (Phlogiston 1995, обширно цит. в ангВЦ—сплошной трюизм),
Строка 1:
'''Ро́джер Джо́зеф Желя́зны''' ({{lang-en|Roger Joseph Zelazny}}; 13 мая 1937, Юклид, штат Огайо, США — 14 июня 1995, Санта-Фе, штат Нью-Мексико, США) — американский писатель-фантаст.
 
{{wikipedia|Желязны, Роджер}}
'''Ро́джер Джо́зеф Желя́зны''' ({{lang-en|Roger Joseph Zelazny}}, точнее '''Зелазни'''<ref name="г7"/>; 13 мая 1937, Юклид, штат Огайо, США — 14 июня 1995, Санта-Фе, штат Нью-Мексико, США) — американский писатель-фантаст.
 
== Цитаты ==
{{Q|Владея любыми оттенками эмоционального спектра, [[Филип Фармер|Фармер]] может предстать перед читателем непреклонным, мрачным и туманным, а затем, подобно радуге, озарить нас светлой и безмятежной радостью. Он обладает очаровательным тактом в описании священного и мирского. Его простота в применении этих понятий вызывает благоговение.<ref>От издательства // Филип Фармер. — Миры Филипа Фармера. Том 2 / составитель Д. Смушкович. — Рига: Полярис, 1996. — С. 8.</ref>|Автор=[[Роджер Желязны]], предисловие к роману Фармера «Личный космос», 1968}}
 
{{Q|Миры, в которых действуют персонажи [[Филип Дик|Филипа Дика]], подвергаются отмене или пересмотру без предварительного уведомления. Реальность в них примерно так же надёжна, как и обещание политика.|Оригинал=The worlds through which Philip Dick's characters move are subject to cancellation or revision without notice. Reality is approximately as dependable as a politician's promise.<ref>Roger Zelazny, ''An Introductionin'' to ''Philip Dick: Electric Shepherd'' (1975), ed. by Bruce Gillespie.</ref>|Автор=предисловие к сборнику статей «Филип Дик: Электропастух», 1975}}
 
{{Q|... [http://www.fantlab.ru/work43112 «Маска солнца»] [[Фред Саберхаген|Фреда Саберхагена]] <…> содержала самую интригующую завязку, с какой мне пришлось встретиться за долгое время, планомерно и скрупулёзно ведущую к действительно необычным обстоятельствам и сюжету. Совокупность используемых парадоксов является образцом точности и симметрии. (Я вполне мог бы добавить и «красочной образности и выписанности характеров», а также того рода «эрудиции, которая не заслоняет собой, а улучшает произведение».)|Оригинал=|Комментарий=перевод: О. Э. Колесников, 1996|Автор=предисловие к циклу Саберхагена [[w:en:Empire of the East series|«Восточная Империя»]], 1979}}
 
{{Q|Любое произведение [[Джордж Мартин|Джорджа Мартина]] — мастерски отшлифованный бриллиант, каждая грань которого играет бликами таланта и отражает всё разнообразие человеческих характеров.<ref>Джордж Мартин. Умирающий свет. — Смоленск: Русич, М.: Александр Корженевский, 1995. — С. 1.</ref>}}
 
{{Q|Перед вами четыре рассказа, которые я сочинил шутки ради и напел без слов, поскольку слова, выстраиваясь в строки, сами ложились на бумагу.|Комментарий=к своему сб. «Уйти на Землю» (Gone to Earth); перевод: Н. Ляпкова, 2002|Автор=«Предисловие: Темы, вариации и подражания» (Introduction: Themes, Variations, and Imitations), 1991}}
 
{{Q|Писатели-фантасты имеют дело с людьми, вещами и событиями, взятыми в их перспективе, рассмотренными с точки зрения ближайших последствий. Думаю, в Средние Века все мы были бы теологами — и вероятно, в конце концов, всех бы нас ждал костёр за ересь. Потому что по истечении некоторого времени уже просто невозможен иной взгляд на вещи, кроме еретического: на вещи сами по себе и на тень, которую они оставят, двигаясь по искривлённому ландшафту...<ref name="г"/>|Автор=до 1992}}
 
===Из художественных произведений===
::''Ниже приведены цитаты из рассказов, о которых нет отдельных статей''.
<!--по алфавиту русских названий-->
 
{{Q|В конце концов, [[жизнь]] — это место, где мы воруем для дохода и удовольствия, каждый — своим способом; и мы, естественно, не что иное, как тени, укравшие немного света.|Оригинал=|Комментарий=перевод: В. Обручев, 1999|Автор=«Джек-Тень» (Shadowjack), 1978}}
 
{{Q|«Концерт для серотонина с хором сирен»|Оригинал=Concerto for Siren and Serotonin|Комментарий=межавторский цикл [[w:en:Wild Cards|«Дикие карты»]]|Автор=название повести<!--единственное её достоинство-->, 1988}}
 
{{Q|Он перекатился на правый бок, чувствуя себя печальным и величественным.
Подушка спросила, что ему хотелось бы на завтрак. Он попытался придумать достойный ответ, но сдался и попросил то немногое, что устроило бы его желудок.
Скромным «немногим» оказались мел и печенка, вымоченная в загаженной до краев дренажной канаве. Он плюнул на пол и перевернулся на левый бок, чувствуя себя уже менее величественно. <…>
Габариты альбиносов грубо соответствовали размерам человека. Под пушистой аурой проступали шаткие остовы, а телосложение напоминало три молочных бидона, поставленных на задницу бабуина, и два белоснежных секстанта. На бидонах и заднице виднелись толстые рудиментарные члены, похожие на сотню минутных стрелок, которые, подрагивая, отсчитывали свои часы.
Они стояли у входа и зевали симметричными жвалами, расположенными на макушках голов. Антенны стояли торчком, как пучки колокольчиков, и перечно-голубые лепестки открывались и закрывались в неизменном ритме систолы. Две масляные подушечки с мерцавшими кристаллами топазов процеживали мир в глубины мозга.
— Доброе утро, милые твари, — приветствовал он своих посетителей.|Оригинал=|Комментарий=перевод: С. Трофимов, 1995|Автор=«Ибо это есть царствие моё» (Mine is the Kingdom), 1963}}
 
{{Q|Философ — это мёртвый поэт и умирающий богослов...|Оригинал=A philosopher is a dead poet and a dying theologian...|Автор=«Одержимый магией» (MadWand), 1981}}<!--нецитабельный романчик-->
 
{{Q|Кругом всякие алгоритмы лезут в пикселях, и программы нетерпеливо напирают, и подпрограммы движутся туповато, зато надёжным путём, как у них там заведено.|Оригинал=There are all these algorithms putting the make on pixels, and programs champing at bits and sub routines moving about in simpleminded, reliable ways, as is their custom.|Комментарий=перевод: Н. Ляпкова, 2002|Автор=«Смертник Доннер и кубок Фильстоуна» (Deadboy Donner and the Filstone Cup), 1988}}
 
{{Q|— ... когда твоё тело разрушилось при входе в <чёрную> дыру, я успел быстренько прогнать тебя через тот процесс, который сделал меня бессмертным энергетическим существом. Я подумал, ты будешь не против.
— Бессмертие?.. Чёрт побери! Ты хочешь сказать, что мне светит провести всё оставшееся время во Вселенной в качестве падающего неизвестно куда бесплотного сознания? Не думаю, что смогу такое вынести.
— О, ты потеряешь рассудок гораздо раньше, так что незачем беспокоиться.|Оригинал="… when your body was destroyed as we entered here I was able to mn<sup>?</sup> you quickly through the process by which I became an immortal energy being. Thought you might appreciate it."
"Immortal? You mean I might be an infinitely infalling consciousness here for the effective life of the universe? I don't think I could bear it."
"Oh, you'd go mad before too long and it wouldn't make any difference."|Комментарий=перевод: Л. Щёкотова, 1999|Автор=«Три попытки Джереми Бейкера» (The Three Descents of Jeremy Baker), 1995}}
 
{{Q|<!--1-е предл. — цитата из Уоллеса Стивенса-->Она созидала своё королевство не из бренного песка, и здешнее море было солью её слов, и весь этот мир был её песня.|Оригинал=Builded of no mortal sand, and sea the salt of her words, she passed through her kingdom, itself become the self of her song.|Комментарий=гл. 6; перевод: В. Задорожный, 1995 (с уточнением)|Автор=Роджер Желязны, [[Фред Саберхаген]], «Чёрный трон» (The Black Throne), 1990}}<!--почти нецитабельный роман-->
 
{{Q|Серебристый коридор буквально выстрелил вперёд, чтобы соединиться с себе подобным.<ref>Роджер Желязны. Одержимый волшебством. — М.: Космосинформ, 1993. — С. 382. (с уточнением)</ref>|Оригинал=The corridor of silver shot forward to join with its counterpart.|Комментарий=гл. 14|Автор=там же}}
 
{{Q|— Нужно вынести тебе новый приговор.
— Да, они имеют обыкновение терять свежесть, — согласился Люцер. — Как заплесневелый хлеб.|Оригинал="To get a fresh judgment pronounced against you."
"Yes, for they do get stale, I know," Lucer said, "like moldy bread."|Комментарий=перевод: В. А. Гольдич, И. А. Оганесова, 1996|Автор=«Эпиталама» (Epithalamium), 1995}}
 
==О Желязны==
<!--по алфавиту фамилий-->
 
{{Q|Желязны напоминает идеального гостя на званом ужине. Вежлив, интеллигентен, задумчив, постоянно возбуждает всеобщее любопытство, а кроме того, тонко чувствует обстановку за столом.<ref name="г1"/><ref name="г">Вл. Гаков. Жук в янтаре // Роджер Желязны. Создания света — создания тьмы. — М.: Аргус, 1993. — С. 5-13. — Тираж: 100000 экз.</ref>|Автор=некий рецензент журнала «Локус», до 1992}}
 
{{Q|... отец Селани, устрашающий каббалист, который изъяснялся притчами и о котором говорили, что со времен Левиафана никто ни разу не понял его советов;..<ref name="б">Имя и характеристика католического священника-итальянца пародийно отсылает к нему. (''Ketterer, David (1987). Imprisoned in a Tesseract: The Life and Work of James Blish. Kent State University Press. p. 317. ISBN 978-0-87338-334-9.'')</ref>|Оригинал=... Father Selahny, a terrifying kabbalist who spoke in parables and of whom it was said that no one since Leviathan had understood his counsel;..|Автор=[[Джеймс Блиш]], «[[Чёрная пасха]]» (XIV), 1967}}
 
{{Q|— Как ни прячутся безумцы, подобные крабьим клешням опасные люди, стоящие на мостах, — неожиданно произнёс нараспев отец Селани. Как всегда, смысл его изречений мог открыться лишь после длительных мифологических и фольклорных изысканий. Бесполезно было также просить его дать разъяснения; такие фразы просто приходили к нему, и он понимал их не больше, чем слушатели.<ref name="б"/>|Оригинал=‘Though the wicked may hide, the claws of crabs are dangerous people in bridges,” Father Selahny intoned abruptly. As was the case with all his utterances, die group would doubtless find out what this one meant only after sorting out its mixed mythologies and folklores, and long after it was too late to do anything about it.|Автор=Джеймс Блиш, «[[День после Светопреставления]]» (V), 1971}}
 
{{Q|Взрыв — самое точное слово для характеристики процесса утверждения Зелазни в американской фантастике. На читателя не только обрушилась непосредственная «ударная волна» от первых его опубликованных произведений, но, продолжая аналогию, ещё доброе десятилетие оказывала воздействие остаточная радиация. То есть все те символы, образы, фантастические создания и по— этические метафоры, аллюзии и подтексты, которыми густо насыщены его романы и рассказы. Иногда эта «густота» второго плана даже мешает цельному восприятию той или иной вещи: после чтения остаётся ощущение чего-то тонкого, эмоционального, поэтичного — но чего именно (о чём тот или иной рассказ?), порой трудно сформулировать...
<…> Все <его романы, написанные после 1972 г.>, по-прежнему воспринимались как нечто филигранное, поражали богатством отделки, но — уже не удивляли так, как его ранние романы. <…>
В последние два десятилетия Зелазни пишет много и легко. В основном — лихо закрученную, хотя по-прежнему литературно отточенную научную фантастику; а порой не мудрствует лукаво, ставя на «верняк» американского книжного рынка — на фэнтези. <…> Что о них сказать? Читаются легко, забываются ещё легче...
<…> Роджера Зелазни успех не покидает вот уже скоро три десятилетия. И несмотря ни на какие увещевания здравого смысла, кажется, одно только бесконечное продолжение его [[Хроники Амбера|«янтарного ожерелья»]] поддержит этот успех. Ожерелье-то красиво, слов нет; но судьба неподвижного жучка, завязшего в смоле, тревожит...|Автор=[[Вл. Гаков]], «[[Жук в янтаре]]», 1991}}
 
{{Q|И хотя никто никогда не произносил его фамилию, как это принято у нас, <…> пусть будет Желязны. Уж больно любопытным получается сопоставление такой фамилии и творчества писателя, которое критики согласно относят к soft science fiction. Буквально — мягкой научной фантастике. <…>
На мой вкус, главные его достижения принадлежат не короткой (рассказ) и не крупной (роман) формам. А средней — той, что в номинационных списках американских литературных премий разделена на novelette (короткая повесть) и novella (просто повесть). Наверное, такой мастер полутонов и зыбкой неопределённости, как Желязны, и с жанровой формой никак не мог определиться. Не лаконичный мазок и не литературная глыба, не монумент, а так — нечто среднее, промежуточное, трудно определимое...<ref name="г7">Если. — 2007. — №5. — С. 283.</ref>|Автор=Вл. Гаков, «В средние века все мы были бы теологами»», 2007}}
 
* см. [[Сэмюэл Дилэни]], «[[Фауст и Архимед]]», 1968
 
{{Q|... Желязны стал ведущей и представительной фигурой американской Новой волны, заметно терзая всякую всячину вместе Харланом Эллисоном <…>.
Желязны <…> был <…> великолепным интеллигентным писателем, которому никогда не требовалось что-то отчаянно добавлять к уже написанному.|Оригинал=... Zelazny became a leading and representative figure of the American New Wave, with Harlan Ellison conspicuously goading all and sundry <…>.
Zelazny <…> was <…> a superbly intelligent writer who did not desperately need to utter another word.<ref>[http://sf-encyclopedia.com/entry/zelazny_roger Zelazny, Roger] // SFE: The Encyclopedia of Science Fiction, online edition, 2011—.</ref>|Автор=[[Джон Клют]], [[w:The Encyclopedia of Science Fiction|Энциклопедия научной фантастики]]}}
 
{{Q|Он был поэтом от начала и до конца, всегда. Его слова пели.
Он был рассказчиком, которому не было равных. Он создавал миры такие многоцветные, экзотичные и запоминающиеся, какие удавалось создавать очень немногим в нашем жанре. <…>
Иногда мне казалось, что он читал каждую книгу, выходящую из-под печатного станка. Он знал хотя бы что-то обо всем на свете и все о некоторых вещах, но никогда не использовал свои знания, чтобы произвести впечатление или унизить. В век специализации Роджер был последним человеком Возрождения, очарованным миром и всем, что в нём имеется, способным говорить о [[w:en:Doc Savage|Доке Сэведже]] и [[Марсель Пруст|Прусте]] с равной степенью глубины и заинтересованности.|Оригинал=He was a poet, first, last, always. His words sang.
He was a storyteller without peer. He created worlds as colorful and exotic and memorable as any our genre has ever seen. <…>
Sometimes it seemed he had read every book ever printed. He knew something about everything and everything about some things, but he never used his knowledge to impress or intimidate. In an age when everyone is a specialist, Roger was the last Renaissance Man, fascinated by the world and all that’s in it, capable of talking about Doc Savage and Proust with equal expertise and enthusiasm.|Комментарий=перевод: Е. Голубева, 2002|Автор=[[Джордж Мартин]], «Роджер Желязны, Властелин света» (In Memoriam: Roger Zelazny, the Lord Of Light), 1995}}
 
{{Q|… Желязны находился в самом сердце научной фантастики, напоминая, пожалуй, большой кусок торта в отменной глазури, которая забивает вкус его самого{{#tag:ref|Частичный парафраз: «Желязны [и Дилэни] приготовят вам отменную сахарную глазурь, но самого торта вы так и не попробуете»<ref name="г1">Вл. Гаков. Жук в янтаре // Фантакрим MEGA. — 1991. — №4. — С. 74-77.</ref><ref name="г"/>.||group="note"}}. Часть его поверхностного восприятия была обусловлена тем, что за всеми новшествами стиля <…>, работа Желязны ознаменовала возвращение к [[Джон Вуд Кэмпбелл|докэмпбелловскому]] методу повествования. Это была неаналитическая, [[Эдгар Берроуз|берроузианская]] художественная проза.|Оригинал=… Zelazny was absorbed into the very heart of the body corporate that constitutes science fiction, rather like a slice of rich, alien gateau digested hungrily by tastes long deprived of such luxury. Part of his ready reception was due to the fact that for all its innovations of style <…>, Zelazny's work heralded a return to the pre-Campbellian mode of story-telling. It was a non-analytical, Burroughsian fiction.|Автор=[[Брайан Олдисс]], «[[Кутёж на триллион лет]]», 1986}}
 
{{Q|Желязны, рассказывая о богах и магах, использует магические слова, как будто сам волшебник. Он проникает в подсознание и вызывает архетипы, чтобы волосы вставали на затылке. Однако эти архетипы преобразуются в научно-фантастическом мире так, что выглядят правдоподобно — и так впечатляюще, как в мире, в котором вы сейчас живёте.|Оригинал=Zelazny, telling of gods and wizards, uses magical words as if he himself were a wizard. He reaches into the subconscious and invokes archetypes to make the hair rise on the back of your neck. Yet these archetypes are transmuted into a science fictional world that is as believable — and as awe-inspiring — as the world you now live in.<ref>Roger Zelazny. [[Последний защитник Камелота|The Last Defender of Camelot]]. Pocket Books, 1980, back cover blurb.</ref>|Автор=[[Филип Фармер]], 1980}}
 
{{Q|Темы, которые затрагивал Желязны в своих произведениях, реалистичность его романов и рассказов, сделали его автором XXI века.<ref name="нпз">Роджер Желязны. Не приходи ко мне зимою снежной. — СПб.: Нева, М.: Олма-пресс, 2001. — Серия: Имена ЗФ. — оборот книги.</ref>|Автор=[[Роберт Шекли]], 1995—2000}}
 
{{Q|Иногда Р. Желязны трогательно наивен <…>. Однако автор может быть глубоко лиричным и даже сентиментальным: необыкновенно живописные виды природы, зарисовки космических ландшафтов доставят наслаждение любителям слова. Его пышные метафоры, смелые сравнения придают своеобразие обычно сухому стилю научной фантастики.
Р. Желязны может быть и строго документальным, как запись в путевом блокноте, и умеет рисовать чудовищные сюрреалистические картины, достойные [[Сальвадор Дали|Сальвадора Дали]], если сравнивать литературу с живописью…<ref>Роджер Зилазни. Остров мёртвых. СПб.: Северо-Запад, 1993. — С. 15.</ref>|Автор=[[w:Шор, Юлия Владимировна|Юлия Шор]], «Мифы и фантазии Роджера Зилазни», 1993}}
 
{{Q|Роджер Желязны является измождённым, аскетического вида мужчиной польско-ирландско-пенсильванско-голландского происхождения со сдержанным и вежливо скрытым чувством юмора, которому вполне мог бы позавидовать [[Торквемада]]. <…>
Единственный современный писатель с более своеобразным подходом к английскому языку — это [[Владимир Набоков|Набоков]]. <…>
Его рассказы тонут по колено в зрелости и мудрости, бравурном писательстве, что нарушает правила, о каких только можно догадаться, большинства писателей. Его концепции свежи, атаки смелы, решения в большинстве случаев хлёстки. Таким образом, это неумолимо приводит нас к выводу, что Роджер Желязны является реинкарнацией [[Джефри Чосер]]а.|Оригинал=Roger Zelazny is an emaciated, ascetic-looking man of Polish-Irish-Pennsylvania-Dutch origins with a reserved and gentle manner cloaking a sense of humor that might well have been envied by Torquemada. <…>
The only writer extant with a more singular approach to the English language is Nabokov. <…>
His stories are sunk to the knees in maturity and wisdom, in bravura writing that breaks rules most writers only suspect exist. His concepts are fresh, his attacks bold, his resolutions generally trenchant. Thus leading us inexorably to the conclusion that Roger Zelazny is the reincarnation of Geoffrey Chaucer.|Автор=[[Харлан Эллисон]], «[[Опасные видения]]», 1967}}
 
{{Q|Многогранность, неистощимость на выдумку, логичность и склонность к юмору, а также истинное мифотворчество превратили Роджера Желязны не просто в писателя-фантаста, а в Писателя с большой буквы.<ref name="нпз"/>|Автор=Харлан Эллисон}}
== Цитаты из произведений ==
* [[Хроники Амбера]]
* [[Князь Света]]
* [[Ночь в тоскливом октябре]]
* [[Остров мёртвых (роман)|Остров мёртвых]]
* [[Мастер сновидений|Мастер сновидений]]
* [[Джек из Тени]]
 
==Комментарии==
== Цитаты о Роджере Желязны ==
{{примечания|group=note}}
{{Q|Цитата=Он был поэтом от начала и до конца, всегда. Его слова пели.
Он был рассказчиком, которому не было равных. Он создавал миры такие многоцветные, экзотичные и запоминающиеся, какие удавалось создавать очень немногим в нашем жанре.|Автор=[[Джордж Мартин|George Martin]] In Memoriam: Roger Zelazny — The Lord Of Light (June 1995)|Комментарий=|Оригинал=He was a poet, first, last, always. His words sang.
He was a storyteller without peer. He created worlds as colorful and exotic and memorable as any our genre has ever seen.<ref>[http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:zh5MIEDzdgsJ:www.georgerrmartin.com/about-george/friends/in-memoriam-roger-zelazny/+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru George Martin. In Memoriam: Roger Zelazny — The Lord Of Light]</ref>}}
 
== Источники ==
{{примечания}}
 
{{Произведения Роджера Желязны}}