Клиффорд Дональд Саймак: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
1)фэнтези - мало; 2)- неск. трюизмов, 3)все переведённые рассказы я перечёл в 2011,но, выудил не всё цитабельное, 3)не нашел ориг. на некоторые |
|||
Строка 1:
{{wikipedia}}
'''Кли́ффорд До́нальд Са́ймак''' ({{lang-en|Clifford Donald Simak}}, правильное произношение фамилии: '''Си́мак'''; 3 августа 1904, Милвилл — 25 апреля 1988, Миннеаполис) — видный американский писатель в жанре научной фантастики, считается одним из основателей современной американской фантастики.
== Цитаты ==
{{Q|[[Джон Вуд Кэмпбелл|Джон Кэмпбелл]] <…> был бо́льшим другом для {{comment|всех нас|издававшихся у него}}, чем нам, возможно, было известно.|Оригинал=John Campbell <…> was a greater friend to all of us than we may have known.<ref>Clifford D. Simak, ''Epilog'' in ''Astounding: John W. Campbell Memorial Anthology'' ed. by Harry Harrison, Random House, 1973, p. 231.</ref>|Автор=1973}}
{{Q|Я сажусь за рабочий стол и если не получилось написать что-либо в течение пятнадцати или двадцати минут, я сдаюсь и считаю день неудачным для работы.|Оригинал=I sit down at my desk and if something doesn't get written within fifteen or twenty minutes I give it up as a bad day.<ref>[http://www.tangentonline.com/interviews-columnsmenu-166/1571-classic-clifford-d-simak-interview Classic Clifford D. Simak Interview] at Minicon 10 (April 18-20, 1975), ''Tangent'', May 1975</ref>|Автор=интервью, 1975}}
* см. [[Интервью Клиффорда Саймака фэнзину «Lan's Lantern»|интервью фэнзину «Lan's Lantern»]], 1980
==Цитаты из малой прозы==
::''Ниже приведены цитаты из рассказов и повестей, о которых нет отдельных статей в цитатнике''.
{{Q|[[Смерть]], [[тишина]] и [[мир (покой)|покой]] троицей неразлучной ходят, не разнимая рук.|Оригинал=Death and peace and quiet, the three of them together, companions hand in hand.|Автор=«Бесконечные миры», 1956}}
{{Q|Это был черешок, такой же, как у яблока или вишни, черешок, крепко и естественно приросший к углу двадцатидолларовой бумажки.
Он бросил пачку на сиденье, поднял банкнот за черешок, и ему стало ясно, что совсем недавно черешок был прикреплен к ветке.
Дойл тихо присвистнул.
«Денежное дерево», — подумал он.|Оригинал=It was a stem, like an apple stem, like a cherry stem — a stem attached quite solidly and naturally to one corner of a twenty-dollar bill!
He dropped the pile of bills upon the seat and held up the stem and the bill hung from the stem, as if it were growing from the stem, and it was clear to see that the stem not long before had been fastened to a branch, for the mark of recent separation was plainly visible.
Doyle whistled softly.
A money tree, he thought.|Комментарий=перевод: [[Кир Булычёв|И. В. Можейко]], 1966|Автор=«Денежное дерево» (The Money Tree), 1958}}
{{Q|Его представления о природе никогда не распространялись за пределы ухоженного городского [[парк]]а.|Оригинал=His ideas of nature never had extended any further than a well-kept city park.|Автор=«Денежное дерево»}}
{{Q|В любом маленьком городке или деревне мог ужиться только один {{comment|подонок|тут — алкоголик}}: по какому-то необъяснимому закону человеческого общества двоим уже было тесно. Тут безобразничал Старый Билл, там Старый Чарли или Старый Тоуб. Истинное наказание для жителей, которые с отвращением терпели эти отребья как неизбежное зло. И по тому же закону, по которому на каждое небольшое поселение приходилось не более одного такого отщепенца, этот один-единственный был всегда.|Оригинал=For there could be no more than one human derelict in any single village — through some strange social law there was never room for more than one of them. Old Bill or Old Charlie or Old Tobe — the pity of the people, regarded with a mingled sentiment of tolerance and disgust. And just as surely as there could not be more than one of them, there always was that one.|Комментарий=перевод: С. Васильева, 1964|Автор=«Дурной пример» (Horrible Example), 1961}}
{{Q|Человечество возмущается по поводу любых отклонений от нормы. Оно всегда очищало города от прокаженных, оно душило сумасшедших, одевая их в смирительные рубашки в лечебницах, оно таращилось на любое изуродованное существо с жалостью, которая на самом деле была нестерпимым оскорблением. И оно боялось... о да, оно боялось!|Оригинал=|Комментарий=перевод: Е. Монахова, 2006|Автор=«Зов извне» (The Call from Beyond), 1950}}
{{Q|— Невозможно, — согласился Добби. — Конечно, по всем земным стандартам. Это противоречит всему тому, что мы знаем. Но возникает вопрос: могут ли наши земные стандарты хотя бы в некоторой степени быть универсальными?|Оригинал="Impossible," said Dobby. "Yes, of course, by any earthly standard. It runs counter to everything we've ever known or thought. But the question rises: Can our earthly standards, even remotely, be universal?"|Комментарий=перевод: А. В. Новиков, 1993|Автор=«Золотые жуки» (Golden Bugs), 1960}}
{{Q|Правильно мы поступили или нет, но дело сделано. Первые существа явились к нам из космоса, и мы стёрли их в порошок. А не случится ли и с нами, когда мы отправимся к звёздам, чего-либо подобного? Найдем ли мы там хоть немного терпения и понимания? И станем ли мы действовать столь же самоуверенно, как эти золотые жуки? <…> И будут ли чувство страха и нежелание понять всегда стоять на пути пришедших со звёзд?|Оригинал=Right or wrong, we'd done it. The first things from space had come and we had smashed them flat. And was this, I wondered, what would happen to us, too, when we ventured to the stars? Would we find as little patience and as little understanding? Would we act as arrogantly as these golden bugs had acted? <…> Would the driving sense of fear and the unwillingness to understand mar all things from the stars?|Автор=«Золотые жуки»}}
{{Q|...убийство так же неотделимо от [[политика|политики]], как [[дипломатия]] или [[война]]. В конце концов, политика — это балансирование на острие насилия;..|Оригинал=For assassination was political, even as diplomacy and war were political. After all, politics was little more than the short-circuiting of violence;..|Комментарий=перевод: Т. Гинзбург, 1988|Автор=«Игра в цивилизацию» (The Civilisation Game), 1958}}
{{Q|[[Жестокость]] красной нитью проходит через всю историю человеческой расы. Она всюду, куда ни посмотри, на каждой странице официальных летописей. Человеку мало просто убить, он стремится привнести в этот процесс множество мучительных излишеств. Мальчик отрывает крылышки у мухи или привязывает банку к хвосту собаки. Ассирийцы свежевали тысячи пленников, сдирая с них кожу заживо. <…> Ацтеки вырезали сердца у живых жертв с помощью тупого каменного ножа. Саксы опускали людей в змеиные ямы или сдирали кожу с живых и натирали солью трепещущую плоть.|Комментарий=вариант распространённой мысли; перевод: В. Ковальчук, 2006|Автор=«Испытание Фостера Адамса» (The Questing of Foster Adams), 1953}}
{{Q|Сутулясь в кресле, неотрывно глядя в стену, он описывал в красках кровавые издевательства, которые оставили страшный след в веках и роднили древнеегипетского правителя, чей гордый титул звучал как Раскалыватель Лбов, и чекиста, чей дымящийся револьвер прикончил так много людей, что расстрельные подвалы были завалены трупами по колено.|Автор=«Испытание Фостера Адамса»}}
{{Q|Манеры выдают профессионального общественного деятеля: доведенное до автоматизма рукопожатие, механическая улыбка.|Оригинал=|Комментарий=перевод: А. Филонов, 2005|Автор=«Крохоборы» (Gleaners), 1960}}
{{Q|Люди инстинктивно защищаются от всего, что может разрушить их привычный образ мыслей, они отчаянно цепляются за привычную веру и не хотят, чтобы кто-нибудь копался в самом святом для них, в том, с чем они сжились всем сердцем.|Оригинал=|Автор=«Крохоборы»}}
{{Q|Уж такова суть религии, что человек просто вынужден занять по отношению к ней определённую позицию.|Оригинал=|Автор=«Крохоборы»}}
{{Q|Ощущение собственной мощи обладает даром чуть ли не понуждать человека её применить.|Оригинал=|Автор=«Крохоборы»}}
{{Q|Филберт заблудился. К тому же он был напуган. Это обстоятельство настораживало само по себе, потому что Филберт был роботом, а роботам эмоции неведомы.
Некоторое время Филберт обдумывал создавшееся положение, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако логики в них он так и не усмотрел.|Комментарий=перевод: И. Почиталин, 1972|Автор=«На Землю за вдохновением» (Earth for Inspiration), 1941}}
{{Q|[[Экономика]] до сих пор подвержена [[экономический кризис|кризисам]]. Мы постоянно находимся на грани экономической катастрофы. Неимущих становится всё больше, а мы ждём наступления дня, когда сможем решить их проблемы — но этот день так и не приходит.|Оригинал=But we have our problems. Despite expansion into space, our economy still is kicked all out of shape. We continually ride on the edge of economic disaster. Our disadvantaged are still stockpiled against that day, that probably will never come, when we will be able to do something for them.|Комментарий=перевод: В. А. Гольдич, И. А. Оганесова, 2005|Автор=«Новый вид связи» (Party Line), 1978}}
{{Q|Нельзя отказаться от решения проблемы только из-за того, что ты страшишься ответа.|Оригинал=You can't just turn it off because you're afraid of it.|Комментарий=возможно, это вариант распространённой мысли|Автор=«Новый вид связи»}}
{{Q|Когда человек стареет, он становится беззащитным. Он не уверен в своих правах, и даже если они есть, не имеет мужества ни постоять за них, ни осадить власть, как бы сильно он её ни презирал. Его сила уходит, ум понемногу теряет остроту, и человек устает бороться за то, что принадлежит ему по праву.|Комментарий=перевод: В. Мидянин, 2004|Автор=«Пенсионер» (Senior Citizen), 1975}}
{{Q|Человечество предрасположено к детскому восприятию мира. Лучше всего это удаётся детям — они полностью сживаются с придуманным миром, в котором живут понарошку. Но и многие взрослые заставляют себя поверить в то, что считают достойным веры, или во что хотят верить во имя душевного покоя.|Оригинал=The propensity to kid one's self was strong in the human race. Children were good at it; they became in all reality all the things they pretended that they were. And there were many adults who made themselves believe the things they thought they should believe or the things they merely wanted to believe for their peace of mind.|Комментарий=сборник «Лучшее Клиффорда Саймака» (1975); перевод: О. Г. Битов, 2003|Автор=«Последний джентльмен» (Final Gentleman), 1960}}
{{Q|По правде говоря, на этой планете вообще почти ничего не было. Она казалась заурядной в буквальном смысле слова и не смогла бы набраться незаурядности даже за миллиард лет. А разведка, само собой, не проявляла особого интереса к планетам, у которых нет шансов набраться незаурядности даже за миллиард лет.|Комментарий=перевод: О. Г. Битов, 1994|Автор=«Свалка» (Junkyard), 1953}}
{{Q|Человек сам, силой массового внушения, влияет на физическую судьбу Земли. И даже, пожалуй, всей Вселенной. Миллиарды разумов видят деревья деревьями, дома — домами, улицы — улицами, а не чем-нибудь другим. Эти разумы видят вещи такими, какие они есть, и помнят их такими, какими они были... Разрушь эти разумы — и всё основание материи, лишённое регенеративной силы, рухнет и рассыплется, как колонна из песка...|Оригинал=Man himself, by the power of mass suggestion, holds the physical fate of this earth ... yes, even the universe. Billions of minds seeing trees as trees, houses as houses, streets as streets ... and not as something else. Minds that see things as they are and have kept things as they were.... Destroy those minds and the entire foundation of matter, robbed of its regenerative power, will crumple and slip away like a column of sand...|Автор=[[w:Джакоби, Карл|Карл Джакоби]]<ref>Интервью с Клиффордом Саймаком // Миры Клиффорда Саймака. Книга 17. — Рига: Полярис, 1995. — С. 19.</ref>, Клиффорд Саймак, «Улица, которой не было» (The Street That Wasn't There) или «Потерянная улица» (The Lost Street), 1941}}
{{Q|Интеллектуальное прошлое подвергается деформации и искажениям, а материальное, воплощенное в предметах и архивах, подвергается постепенному уничтожению и распаду или просто теряется.|Оригинал=The intellectual past is twisted and distorted; the material past, the records and the ruins of it, are destroyed or lost or decay away.|Комментарий=перевод: А. Филонов, 1999|Автор=«Фото битвы при Марафоне» (The Marathon Photograph), 1974}}
{{Q|… история — штука жестокая и редко обходится без крови.|Оригинал=… history turns on violence. It can be a bloody business.|Комментарий=вариант распространённой мысли|Автор=«Фото битвы при Марафоне»}}
{{Q|Что, если истинный [[патриотизм]] — всего лишь дикая чушь?|Оригинал=What if it proved patriotism were so much utter hogwash?|Автор=«Фото битвы при Марафоне»}}
==О Саймаке==
:::''см. также [[Категория:Литература о Клиффорде Саймаке]]''
<!--по алфавиту фамилий-->
{{Q|Любители фантастики с горечью убедились, что, помимо признанных шедевров (вроде [[Заповедник гоблинов|«Заповедника гоблинов»]] или [[Город (Саймак)|«Города»]]) классик сотворил горы посредственной чепухи.|Автор=[[Роман Арбитман]], «[[Поединок крысы с мечтой#Мусор в целлофане|Мусор в целлофане]]», 2001}}
{{Q|… неизменно и беспредельно добрым в каждой своей строке был среди американских фантастов, пожалуй, один лишь Клиффорд Саймак…|Автор=[[Андрей Балабуха]], «[[Сказки доброго доктора]]», 1992}}
{{Q|Без Саймака в научной фантастике не было бы её самого гуманного элемента, её наиболее гуманного глашатая мудрости среднего человека и жизненных ценностей близости к земле.|Оригинал=Without Simak, science fiction would have been without its most humane element, its most humane spokesman for the wisdom of the ordinary person and the value of life lived close to the land.{{источник}}|Автор=[[Джеймс Ганн]]}}
{{Q|... постепенно его работа стала идентифицируемо саймаковской — сдержанной, глубоко эмоциональной под невозмутимо грамотной поверхностью жанра НФ; его сказания глубоко пасторальны в том смысле, что эти идиллии, эдемы почти неизбежно поддерживаются какими-либо высшими цивилизациями, иногда городскими... <…>
Его истории в целом содержат мало насилия и много народного юмора, подчеркивают значение индивидуализма, сострадания — «добрососедства», если вкратце. <…>
... <в произведениях> он, как правило, редко выходил за пределы своего природного бейливика. Висконсин примерно в 1925 году — или любое внеземное место, демонстрирующее те же корни добродетели, — это тот настоящий дом, когда в нём пребывал Саймак, в котором царил лучший пасторальный элегист своего жанра.|Оригинал=... his work gradually became identifiably Simakian — constrained, intensely emotional beneath a calmly competent Genre SF surface; tales deeply Pastoral in the sense that his idylls, his Edens, were almost inevitably supported by some superior civilization, sometimes urban... <…>
His stories in general contain little violence and much folk humour, and stress the value of individualism tempered by compassion — "good neighbourliness", in short. <…>
... he rarely tended to stray outside his natural bailiwick. Wisconsin in about 1925 — or any extraterrestrial venue demonstrating the same rooted virtues — was that true home, and when he was in residence there Simak reigned as the finest pastoral elegist of his genre.<ref>[http://sf-encyclopedia.com/entry/simak_clifford_d Simak, Clifford D] // SFE: The Encyclopedia of Science Fiction, online edition, 2011—.</ref>|Автор=[[Джон Клют]], [[w:en:David Pringle|Дэвид Прингл]], [[w:The Encyclopedia of Science Fiction|Энциклопедия научной фантастики]]}}
{{Q|К меланхоличным утопистам-эскапистам относится и Клиффорд Саймак <…>, которого с [[Рэй Брэдбери|Брэдбери]] роднит любовь к тихой провинции, маленьким городкам с патриархальным замедленным и устоявшимся укладом жизни.|Оригинал=Do melancholijnych utopistów—eskapistów należy też Clifford Simak <…>, którego łączy z Bradburym umiłowanie cichej prowincji, małych miasteczek, o patriarchalnym, spowolnionym i niezmiennym biegu życia.|Комментарий=перевод: Е. П. Вайсброт, В. И. Борисов, 2004|Автор=[[Станислав Лем]], «[[Фантастика и футурология]]», книга 2 ([[Фантастика и футурология (книга 2)#Эвтопия и дистопия научной фантастики|Эвтопия и дистопия научной фантастики]]), 1970}}
{{Q|Таким авторам, как Клиффорд Саймак или Рэй Брэдбери, идеалом видится общество, раскинувшееся средь весей и лугов, открытое, деурбанизованное, с ленивым и медленным течением веками не изменяющейся вегетации. Заменяя разум эстетической чуткостью, они рисуют свои пастельные Аркадии, вообще, похоже, не задумываясь над тем, что сначала надо было бы какому-нибудь катастрофическому катаклизму с потенциалом атомной войны уничтожить девять десятых человечества, прежде чем пейзанско-пастушеские методы производства смогут оказаться способными поддерживать быт оставшихся в живых людей. В пасторальках Саймака люди попросту «покидают города», которые у них уже словно кость в горле торчат. Такое решение напоминает прогрессивный поход в лес на четвереньках.|Оригинал=Autorom takim, jak Clifford, Simak czy Ray Bradbury ideałem wydaje się społeczność osadzona w pejzażu sielskim, otwartym, zdezurbanizowanym, o niezmiennym przez wieki, leniwym i powolnym trybie wegetacji. Wymieniając rozum na estetyczną wrażliwość, malują pastelowe swoje Arkadie, w ogóle nie zastanawiając się nad tym, że pierwej jakaś furia kataklityczna o potencjale atomowej wojny musiałaby 9/10 ludzkości zgładzić, zanimby sielsko–pasterskie metody produkcji wystarczyć mogły dla podtrzymania bytu żyjących. U Siniaka, w jego pastorałkach, ludzie po prostu „opuszczają miasta”, bo ich mają dość. Rozwiązanie to przypomina postępowy marsz do lasu na czworakach.|Автор=Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 ([[Фантастика и футурология (книга 2)#Мифотворческое и социологическое воображение|Мифотворческое и социологическое воображение]]), 1970}}
{{Q|Его персонажи, независимо от происхождения, больше святые, чем грешники. Добро преобладает над злом и оптимизм над отчаянием.|Оригинал=Regardless of their origins, his characters are more saints than sinners. Good predominates over evil and optimism over despair.<ref>Sam Moskowitz, ''The Saintly Heresy of Clifford D. Simak'', Amazing Stories, June 1962. pp. 86-97.</ref><ref>15. Clifford D. Simak // Sam Moskowitz, [[Искатели завтрашнего дня|''Seekers Of Tomorrow'']] (1966). World Publishing Co.</ref>|Автор=[[Сэм Московиц]], «Святая ересь Клиффорда Д. Саймака», 1962}}
{{Q|Вероятно, среди англо-американских фантастов можно найти более непримиримых социальных критиков или более изысканных стилистов, но едва ли мы найдём автора более доброго, который бы так любил своих героев, простых и честных парней, по тем или иным причинам отвергнутых обществом. Рассказы жестокие, с трагическим, безысходным концом, которых очень много в американской фантастике, для Саймака — редкое исключение. О чём бы ни писал Саймак, он всегда воспевает человека, его разум, мужество, самоотверженность. <…>
Но вся эта безудержная фантазия не стоила бы ломаного гроша, если бы она не служила всего лишь занимательным фоном, на котором разворачиваются глубокие, содержательные, чисто человеческие конфликты. <…>
Саймаку очень хочется, чтобы этот мир, мир, в котором он живёт, стал лучше, человечнее. Но, подобно большинству американских фантастов, не находя в окружающей действительности средств для его исправления, он обращает взгляд во Вселенную. Не придёт ли оттуда помощь? <…> Но в этих рассказах есть и другое, есть гордость за человечество, которое оказывается достойным партнёром любой, самой высокой цивилизации. <…>
Ненавидит Саймак и милитаристскую братию, которая чуть что хватается за атомную бомбу, дабы немедленно испепелить всё непонятное, недоступное для ограниченных пентагоновских вояк. А если при этом доведётся [[Вся плоть — трава|уничтожить и собственный городишко]], в котором живут тысячи ни в чём не повинных американцев, — то это такие мелочи, что и говорить о них не стоит. Борный себе Саймак всегда приводит в действие могущественные добрые силы, и пока ещё ни одна бомба в его романах не взорвалась, хотя их бросали или собирались бросить неоднократно.|Автор=[[Всеволод Ревич]], «[[Мир, которого не может быть (Ревич)|Мир, которого не может быть]]», 1972}}
{{Q|Десятки раз в своих романах и рассказах К. Саймак прокручивает тему Контакта. <…> Но к творчеству Саймака, как это ни парадоксально, внеземные цивилизации имеют лишь весьма косвенное отношение. Он изобретательно придумывает разнообразные формы неземной жизни вовсе не для выдвижения научных гипотез. Каждая встреча с пришельцами дает ему возможность взглянуть на человечество со стороны, иногда посетовать на суетливость некоторых его устремлений, особо заметную оттуда, из космоса, но зато другой раз и возгордиться величием его души.|Автор=Всеволод Ревич, «[[Земной человек на rendez-vous]]», 1989}}
{{Q|Всюду можно увидеть у Саймака грустную уверенность в том, что его соотечественники совершенно не готовы к «жестоким чудесам грядущего», и видна брезгливая ненависть к тем, кто из-за тупости или из-за корысти пытается повернуть прогресс вспять.<ref>Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Контакт и пересмотр представлений // Клиффорд Саймак. Всё живое... — М.: Мир, 1968. — С. 5-12.</ref>|Автор=[[братья Стругацкие]], «Контакт и пересмотр представлений», 1968}}
==Примечания==
{{примечания}}
| |||