Преступление и наказание: различия между версиями

[непроверенная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Отмена правки 275161, сделанной участником 46.48.60.104 (обс.)
Строка 16:
{{Q|Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен.|Комментарий=[[:s:Преступление_и_наказание_(Достоевский)/Эпилог/II|Эпилог, глава 2]]}}
 
== Цитаты о романе ==
Оригинал=}}
{{Q|Мне было двенадцать лет, когда... я впервые прочел «Преступление и наказание» и решил, что это могучая и волнующая книга. Я перечитал ее, когда мне было 19, ...и понял, что она затянута, нестерпимо сентиментальна и дурно написана. В 28 лет я вновь взялся за нее, так как писал тогда книгу, где упоминался Достоевский. Я перечитал ее в четвертый раз, готовясь к лекциям в американских университетах. И лишь совсем недавно я, наконец, понял, что меня так коробит в ней. Изъян, трещина, из-за которой, по-моему, все сооружение этически и эстетически разваливается, находится в [[:s:Преступление и наказание (Достоевский)/Часть IV/Глава IV|IV-й главе четвертой части]]. В начале сцены покаяния убийца Раскольников открывает для себя благодаря Соне [[Новый Завет]]. Она читает ему о воскрешении Лазаря. Что ж, пока неплохо. Но затем следует фраза, не имеющая себе равных по глупости во всей мировой литературе: «''Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги''». «''Убийца и блудница''» и «''вечная книга''» — какой треугольник! Это ключевая фраза романа и типично достоевский риторический выверт. Отчего она так режет слух? Отчего она так груба и безвкусна?
Я полагаю, что ни великий [[художник]], ни великий [[мораль|моралист]], ни истинный [[христианин]], ни настоящий [[философ]], ни поэт, ни социолог не свели бы воедино, соединив в одном порыве фальшивого красноречия, [[убийство|убийцу]] — с кем же? — с несчастной [[проституция|проституткой]], склонив их столь разные головы над священной книгой. Христианский [[Бог]], как его понимают те, кто верует в христианского Бога, простил блудницу девятнадцать столетий назад. Убийцу же следовало бы прежде всего показать врачу. Их невозможно сравнивать. Жестокое и бессмысленное преступление Раскольникова и отдаленно не походит на участь девушки, которая, торгуя своим телом, теряет честь. Убийца и блудница за чтением Священного Писания — что за вздор! Здесь нет никакой художественно оправданной связи. Есть лишь случайная связь, как в романах ужасов и сентиментальных романах. Это низкопробный литературный трюк, а не шедевр высокой патетики и набожности. Более того, посмотрите на отсутствие художественной соразмерности. Преступление Раскольникова описано во всех гнусных подробностях, и автор приводит с десяток различных его объяснений. Что же касается Сони, мы ни разу не видим, как она занимается своим ремеслом. Перед нами типичный штамп. Мы должны поверить автору на слово. Но настоящий художник не допустит, чтобы ему верили на слово.|Автор=[[Владимир Набоков]]|Комментарий=Лекции по русской литературе. М: Независимая газета, 1999. С. 184-185.|Оригинал=}}
{{Произведения Фёдора Михайловича Достоевского}}