Леонид Леонидович Сабанеев: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м ‎викификация (Музыковед)
Строка 65:
 
{{Q| Нотки [[презрение|презрения]] и [[недоумение|недоумения]] звучат по адресу [[Модест Петрович Мусоргский|Мусоргского]] в «Летописи» [[Николай Андреевич Римский-Корсаков|Римского-Корсакова]] — считалось, что он ничего не умеет докончить и завершить, что он [[забулдыга]] ([[Эдгар По]] был тоже забулдыгой), да ещё одержимый [[мания величия|манией величия]]. Одним словом, он был [[мытарь|мытарем]] среди праведных и приличных фарисеев. <…>
Его последние годы [[жизнь|жизни]] — это настоящее человеческое «дно», на которое опустился, подобно [[Верлен]]у, [[Бодлер]]у и Эдгару По, великий [[русские|русский]] музыкант. Как и последний, он рано сгорает — в белой горячке, подобранный на улице, — одинокий, потерявший давно связь не только с [[музыка]]льными друзьями, но и вообще с тем [[общество]]м, к которому, в качестве блестящего гвардейского [[офицер]]а, ранее сам принадлежал.<ref name="Сабан"></ref>{{rp|51-53}}|Автор=«О [[Модест Петрович Мусоргский|Мусоргском]]», 1939}}
 
{{Q|Но на музыкальные собрания в доме Толстых [[Лев Николаевич Толстой|Л.Н.]] появлялся не так часто и лишь на короткое время, вызывая обычно своим появлением панику среди присутствующих, которая успокаивалась, когда он вновь исчезал в недрах своей «половины». Очень многие из «игравших перед Толстым» на самом деле ограничивались игранием перед [[Софья Андреевна Толстая|графиней]] и только впоследствии «вспоминали», как «Толстой плакал от их игры». Насколько мне доводилось наблюдать, его присутствие ни в каком случае не окрыляло и не вдохновляло музыкантов — наоборот, по большей части оно их угнетало и подавляло, как присутствие некоего огромного, чуждого и по существу недоброжелательного [[авторитет]]а.<ref name="Сабан"></ref>{{rp|121}}|Автор=«[[Лев Николаевич Толстой|Толстой]] в музыкальном мире»}}