Пётр Васильевич Шумахер: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→‎цитаты о Шумахере: ещё большая цитата о Шумахере
→‎цитаты о Шумахере: дополнение, уточнение
Строка 296:
::::::Москве весьма известных и знакомых,
::::::Тьмутараканский князь Иван Филиппов,
::::::И в трауре оставил [[насекомое|насекомых]].<ref name="Гиляй">''[[w:Гиляровский, Владимир Алексеевич|Гиляровский В.А.]]'' Собрание сочинений в 4 томах, Том 4. — Москва, 1999 г.</ref>|Автор=[[Владимир Алексеевич Гиляровский|Владимир Гиляровский]], «Москва и москвичи» <small>(глава Булочники и парикмахеры)</small>, 1934}}
 
{{Q|Только два [[поэт]]а посвятили несколько строк русским баням ― и каждый отразил в них свою эпоху. И тот и другой вдохновлялись московскими банями. Один был всеобъемлющий [[Александр Сергеевич Пушкин|Пушкин]]. Другой ― московский поэт Шумахер. <...> Пушкин, поэт молодой, сильный, крепкий, «выпарившись на полке ветвями молодых [[берёза|берёз]]», бросался в ванну со льдом, а потом опять на поло́к, где снова «прозрачный пар над ним клубится», а там «в одежде неги» отдыхает в богатой «раздевалке», отделанной строителем екатерининских дворцов, где «брызжут хладные фонтаны» и «разостлан роскоши ковёр»...
Прошло полвека. Родились новые [[идеал]]ы, новые стремления. [[Либерал]]ьный поэт шестидесятых годов П.В.Шумахер со своей квартиры на Мещанской идет на [[Яуза|Яузу]] в Волконские «простонародные» бани. Он был очень толст, страдал подагрой.<ref group="комм.">Здесь [[Владимир Алексеевич Гиляровский|Владимир Гиляровский]] несколько ошибается. Шумахер не был «очень толст» в обычном понимании этого слова. Скорее, он был «большим человеком», габаритным, и не без живота, однако ни ожирением, ни малоподвижностью не страдал, даже в последние «странноприимные» годы своей жизни.</ref> [[Иван Сергеевич Тургенев|И.С.Тургенев]] ему говорил: «Мы коллеги по [[литература|литературе]] и подагре». Лечился П.В.Шумахер от [[подагра|подагры]] и вообще от всех [[болезнь|болезней]] баней. Парили его два банщика, поминутно поддавая на «каменку». Особенно он любил Сандуновские, где, выпарившись, отдыхал и даже спал часа два и всегда с собой уносил веник. Дома, отдыхая на диване, он клал веник под голову. Последние годы жизни он провёл в странноприимном доме <графа> Шереметева, на Сухаревской площади, где у него была комната. В ней он жил по [[зима]]м, а [[лето]]м ― в Кускове, где Шереметев отдал в его распоряжение «Голландский домик». Стихи Шумахера печатались в журналах и издавались отдельно. Любя баню, он воспевал, единственный поэт, её прелести вкусно и смачно. Вот отрывки из его стихов о бане:
::::::Мякнут косточки, все жилочки гудят,
::::::С тела волглого окатышки бегут,
Строка 325:
::::Свободу, равенство и братство ―
::::В Торговых банях отыскал.
Стихотворение это, как иначе в те времена и быть не могло, напечатать не разрешили. Оно ходило по рукам и читалось с [[успех]]ом на нелегальных вечеринках. Я его вспомнил в Суконных банях, на Болоте, где было двадцатикопеечное «дворянское» отделение, излюбленное местным купечеством.<ref name="Гиляй" />|Автор=[[Владимир Алексеевич Гиляровский|Владимир Гиляровский]], «Москва и москвичи» <small>[(глава Булочники и парикмахеры])</small>, 1934}}
 
{{Q|Учили нас и немецкому, но немецких учителей мы не любили и плохо учились. Не могу не припомнить по этому поводу, как курьёз, что однажды, но недолго, нашим немецким [[учитель|учителем]] побывал и гостивший у нас П.В.Шумахер. В нашем кругу он был исключительным человеком, и вообще в современном обществе недостаточно оценённым. Если бы я заговорил подробнее о нём, я никогда бы не кончил. После него осталась всё же книжка «[[стихи|стихов]]» и большое количество [[анекдот]]ов. <...>