Михаил Михайлович Пришвин: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты из произведений: из дневников отдельно |
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты из дневников Пришвина: ужасная цитата 1928 год |
||
Строка 127:
{{Q|<u>''Несчастный филодендрон''</u>. [[Филодендрон]]. Это годится для темы «несчастный среди [[обезьяна|обезьян]]». Они все присматриваются к [[учёный|учёному]], чтобы от него перенять себе что-нибудь для жизни, а он, не обращая внимания на жизнь, думает о каком-то реликте. <...> Экспертиза остановилась у Гусева в [[богатство|богатом]] доме, где [[гордость]]ю хозяев был филодендрон, такой большой, что верхушкой своей, чтобы не гнулся, привязан был к гво́здику в потолке, а весь огромный горшок с землёй стоял на скамеечке. Мы не посмели расположиться с [[обед]]ом в этой передней комнате и расположились в другой. [[Стул]]ьев там не хватило, Россалимо быстро пошел в парадную комнату, не глядя на филодендрон, снял горшок, поставил на пол, а скамейку принёс. Через некоторое время, когда мы, налили по рюмке, чокались друг с другом и говорили «будьте уверены», вдруг на пороге показалась взволнованная хозяйка.
― Что же, ― сказала она, ― учёные [[люди]] так всегда делают? Мы все вскочили. Она повернулась спиной в парадную комнату и показала нам рукой. Зрелище было [[ужас]]ное: на полу стоял огромный пустой горшок, а в воздухе с землёй с обнажёнными [[корень|корнями]] висел привязанный к потолку филодендрон.<ref name="Дневники-1928">''М.М.Пришвин''. Дневники. 1928-1929. — М.: Русская книга, 2004 г.</ref>|Автор=«Дневники», 1928}}
{{Q|Через три недели на этом большом пространстве в грязи́ толщиной больше чем спущенный слой воды будут лежать все эти [[водяная лилия|лилии]], белые и жёлтые, [[ряска|ряски]], стрелолисты, [[камыш]]и и [[тростник]]и. Это будет чёрная, толстая гниющая масса в ковше уже не спускаемой грязи, непереходимое место для людей и [[животные|животных]] рассадник [[комар]]ов и [[муха|мух]], [[труп]] смердящий на десятки лет… [[Учёный|Учёные]] опускали барометр на дно озера и доставали пробы воды для анализа, испытывали прозрачность воды, выслушивали в телефонную трубу электропроводность. Они были похожи на докторов, призванных выслушать, изучать организм приговоренного к смерти [[преступник]]а. А Лагин говорил:
― Пустое дело, доктора воды не вылечат, а нам хорошо, нам оно надоело, у меня под окнами [[осока]], я-то знаю, и [[карась|караси]] будут жить ― я и это знаю, и что мне работнику завтра дадут ― я и это знаю. А там дальше, пусть гниёт: я не верю, я и в [[родина|родину]] не верю. Я загадываю… если жизнь не переменится, живой живым мыслит: [[корова]] у меня под окнами на болоте будет траву щипать. Кто-то вспомнил, что Лагин пробовал шарами [[:w:Эгагропила Линнея|Claudophora]] торговать на Кузнецком мосту, спросил его об этом. Он ответил:
― Подошёл [[милиция|милиционер]], посмотрел: обложить налогами такую бесполезную вещь невозможно, по рылу дать ею, ― не больно, себе взять ничего не стоит. И сказал: «Лучше уйди с ними отсюда».<ref name="Дневники-1928" />|Автор=«Дневники», 1928}}
{{Q|Там [[бор]], подстеленный зелёным [[мох]]ом, [[сосны]] в солнечном свете стоят золотые, мох внизу, как лунный свет. Тишина не такая, как в дачных борах: ведь и там в заутренний час тоже тихо, но тишина там искусственная и зависимая, то вдруг свистнет [[паровоз]], то петух закричит, тут тишина самостоятельная, через окружающие болота никакие звуки со стороны невозможны. Я дошел до Власовских полей, мужики убирали луга. Я спросил, где тут мох, в смысле мох, где водятся птицы (у меня была Нерль). Мужик ответил [[вопрос]]ом: «Тебе много надо [[мох]]а?»<ref name="Дневники-1928" />|Автор=«Дневники», 1929}}
| |||