Марина Ивановна Цветаева: различия между версиями

{{Q|Я, как [[негр]], стыдилась своей непоправимой черноты. Помню, какого [[труд]]а мне стоило войти в залу, где на зелёном диване между зелёными [[филодендрон]]ами сидел он в своей небесного цвета тужурке с другими студентами, но не такими же, тоже в тужурках, но не таких. Какого сведе́ния челюстей — пройти через всю эту паркетную пустыню и подать ему руку. «А [[стихи]] всё пишешь? Пиши, пиши!» Мне от этого голоса сразу хотелось плакать. Плакать и каяться, что я такая злая, грубая, опять дала в зубы гувернантке, которая меня дразнила, жестянкой от зубного порошка, а вот он — такой добрый со мной, такой нежный… И чем нежнее и добрее он меня расспрашивал, может быть, что-то чуя и стараясь рассмешить: «Ну, улыбнись, улыбнись, [[улыбка|улыбнись]] же наконец, неулыба!» — тем я ниже клонила голову с накипающими слезами и — последним голосом: «Я лучше принесу тетрадь, вы сами прочтете…» Это, кажется, единственный человек за все мое младенчество, который над моими стихами не смеялся (мать — сердилась), меня ими, как красной тряпкой быка, не вводил в соблазн [[гнев]]а… Может быть — он сам писал стихи? Прозу — знаю. Двенадцати лет (рассказ моей матери, очевидицы) он по настоянию родителей стал читать на какой-то их «пятнице» свою пьесу «Мать и сын». Действующие лица: «Мать — 20 лет, сын — 16 лет». Взрыв [[хохот]]а, и автор, не поняв причины, но позор поняв, сразу и невозвратно убежал в свою детскую, откуда его не могла извлечь даже [[мать]].<ref>''[[Марина Ивановна Цветаева|Марина Цветаева]]''. Проза. «Серия Русская классика ХХ век». — Москва. «Эксмо-пресс». 2001 г.</ref>| Автор = [[Марина Ивановна Цветаева|Марина Цветаева]], «Дом у Старого Пимена», 1933}}