Владимир Владимирович Набоков: различия между версиями

{{Q|Всё [[лето]] ― быстрое дачное лето, состоящее в общем из трёх запахов: [[сирень]], сенокос, сухие [[лист]]ья, ― всё лето они обсуждали вопрос, когда и как перед ним открыться, и откладывали, откладывали, дотянули до конца [[август]]а. Они ходили вокруг него, с опаской суживая круги, но, только он поднимал голову, [[отец]] с напускным интересом уже стучал по стеклу [[барометр]]а, где стрелка всегда стояла на шторме, а [[мать]] уплывала куда-то в глубь дома, оставляя все двери открытыми, забывая длинный, неряшливый букет [[колокольчик]]ов на крышке [[рояль|рояля]]. Тучная [[француженка]], читавшая ему вслух «[[Граф Монте-Кристо|Монте-Кристо]]» и прерывавшая чтение, чтобы с чувством воскликнуть «бедный, бедный Дантес!», предлагала его родителям, что сама возьмёт быка за рога, хотя быка этого смертельно боялась. Бедный, бедный Дантес не возбуждал в нём участия, и, наблюдая её воспитательный вздох, он только щурился и терзал резинкой ватманскую бумагу, стараясь поужаснее нарисовать выпуклость её [[бюст]]а. Через много лет, в неожиданный год просветления, очарования, он с обморочным [[восторг]]ом вспомнил эти часы чтения на веранде, плывущей под шум сада. Воспоминание пропитано было [[солнце]]м и сладко-чернильным вкусом тех [[лакрица|лакричных палочек]], которые она дробила ударами перочинного ножа и убеждала держать под [[язык (анатомия)|языком]]. И сборные [[гвоздь|гво́здики]], которые он однажды положил на плетёное сидение кресла, предназначенного принять с рассыпчатым потрескиванием её грузный круп, были в его воспоминании равноценны и солнцу, и шуму сада, и [[комар]]у, который, присосавшись к его ободранному колену, поднимал в блаженстве [[рубин]]овое брюшко. Хорошо, подробно знает десятилетний мальчик свои коленки, ― расчёсанный до крови волдырь, белые следы ногтей на загорелой коже и все те царапины, которыми расписываются песчинки, камушки, острые прутики. Комар улетал, избежав хлопка, француженка просила не егозить; с остервенением, скаля неровные зубы, ― которые столичный дантист обхватил платиновой проволокой, ― нагнув голову с завитком на макушке, он чесал, скрёб всей пятерней укушенное место, ― и медленно, с возрастающим [[ужас]]ом, француженка тянулась к открытой рисовальной тетради, к невероятной [[карикатура|карикатуре]].<ref name="Второй">''Набоков В.В.'' Собрание сочинений в 4 томах — М.: Правда, 1990 г. Том второй</ref>|Автор=«[[Защита Лужина]]», 1930}}