Миндальное молоко: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) →В прозе: Михаил Пришвин, Саша Чёрный, Пётр Краснов |
Khanaon (обсуждение | вклад) →В прозе: Георгий Иванов, Иван Бунин, Викентий Вересаев и Вячеслав Шишков |
||
Строка 95:
Гремели шпоры улан и [[гусар]] в мазурках, отчётливо выделывающих па-де-зефир и антраша, разносили чай, часто подавали оршад, лимонад и фрукты.
Всё прыгало, вертелось, мешалось...
Почтенные московские дамы — маменьки — чинно сидели по стенам, следя [[зависть|завистливыми]] глазами за большим или меньшим [[успех]]ом своих дочерей.<ref>''[[w:Гейнце, Николай Эдуардович|Гейнце Н.Э.]]'' Собрание сочинений в семи томах, Том 4. Москва, «Терра», 1994 г.</ref>|Автор=[[Николай Эдуардович Гейнце|Николай Гейнце]], «Аракчеев», 1898}}
{{Q|С годами, конечно, [[париж]]ские [[театр]]ы драмы приелись, но я и теперь иногда люблю попасть на утренний спектакль в «Ambigu», когда удешевлённые цены делают театральную залу ещё более демократичной. А тогда, в зиму 1865—1866 года, эта публика была гораздо характернее. Теперь и она стала более чинной и мещански чопорной.
Строка 105:
{{Q|Это что ж за [[драка]]? .. Ел [[колбаса|колбасу]] и проглотил нечаянно колбасную верёвочку. Неужели у меня будет аппендицит?! Зина пахнет миндальным молоком, мама её ― тёплой булкой, папа ― старым портфелем, а кухарка... многоточие... Больше мыслей нету. Взы! Почему никто не догадается дать мне кусочек сахару?<ref>''[[Саша Чёрный]]''. Солдатские сказки. Новосибирск, «Сибирская книга», 1994 г.</ref>|Автор=[[Саша Чёрный]], «Дневник Фокса Микки», 1927}}
{{Q|[[Сердце]] с лёгкими в сохранности. [[священник|Отец]] Ипат выразительно [[молиться|молился]] со всеми вместе: ― Очи всех на тя, господи, уповают, и ты даёшь им [[пища|пищу]] во благовремении, отверзаеши щедрую руку свою, исполняеши всяко животное благоволение, ― размашисто [[благословение|благословил]] [[еда|яства]]; все уселись за трапезу. Посреди стола, возле почётных гостей и Прохора, стоял большой графин с миндальным молоком. Красивенькая монашка Надя бросала шариками хлеба в Прохора Петровича. Но Прохор суров и мрачен. Косые красноватые лучи заката наполнили нетленным [[вино]]м опустошённые до дна бутылки.<ref>''[[w:Шишков, Вячеслав Яковлевич|Шишков В.Я.]]'' «Угрюм-река», в двух томах. Москва, «Художественная литература», 1987 г.</ref>|Автор=[[Вячеслав Яковлевич Шишков|Вячеслав Шишков]], «Угрюм-река», 1932}}
{{Q|[[Жених]] и [[невеста]]! Четырнадцатилетняя [[w:Александра Фёдоровна (жена Николая II)|гессенская принцесса]] возвращается, как в чаду, домой. Этот синеглазый [[мальчик]], который с нею [[танец|танцевал]] и приносил ей оршад, — цесаревич [[Николай II|Николай]], наследник русского престола. Жених и невеста! Он ухаживал за ней, он сказал: «Я вас никогда не забуду». Вдруг они станут на самом деле невестой и женихом, [[жена|женой]] и [[муж]]ем, земными богами в этом царстве [[снег]]а, [[церковь|церквей]], певучего [[православие|православного]] [[пение|пения]], [[лесть|льстивой]] раззолоченной свиты и ста пятидесяти миллионов [[доброта|добрых]], [[борода]]тых, верноподданных мужиков?<ref>''[[Георгий Владимирович Иванов|Иванов Г.В.]]'' Собрание сочинений в трёх томах, Том 2. Москва, «Согласие», 1994 г.</ref>|Автор=[[Георгий Владимирович Иванов|Георгий Иванов]], «Книга о последнем царствовании», 1933}}
{{Q|После бала я долго был [[пьянство|пьян]] воспоминаньями о нём и о самом себе: о том нарядном, красивом, лёгком и ловком гимназисте в новом синем мундирчике и белых перчатках, который с таким радостно-молодецким холодком в [[душа|душе]] мешался с нарядной и густой девичьей толпой, носился по коридору, по лестницам, то и дело пил оршад в [[буфет]]е, скользил среди танцующих по паркету, посыпанному каким-то атласным порошком, в огромной белой зале, залитой жемчужным светом люстр и оглашаемой с хор торжествующе-звучными громами военной [[музыка|музыки]], дышал всем тем душистым зноем, которым дурманят балы новичков, и был очарован каждой попадавшейся на глаза лёгкой туфелькой, каждой белой пелеринкой, каждой чёрной бархаткой на шее, каждым шёлковым бантом в косе, каждой юной грудью, высоко поднимавшейся от блаженного головокруженья после вальса...<ref>''[[Иван Алексеевич Бунин|Бунин И.А.]]'' Жизнь Арсеньева: Роман. Рассказы. Москва, «Советская Россия», 1991 г.</ref>|Автор=[[Иван Алексеевич Бунин|Иван Бунин]], «Жизнь Арсеньева» — «Юность», 1933}}
{{Q|Так уже повелось, что на святках наш день был 4 января, — день моего рождения. Не потому, чтоб меня как-нибудь выделяли из братьев и сестёр, а просто, — только моё [[рождение]] приходилось на праздники. Но всё-таки я являлся как бы некоторым центром праздника, меня поздравляли, за [[ужин]]ом пили наливку за моё [[здоровье]], после ужина товарищи иногда даже качали меня.
Уже за несколько дней началась подготовка к вечеру. Мы все чистили [[миндаль]] для оршада, в зале и гостиной полотеры натирали [[воск]]ом наши крашеные (не паркетные) полы. [[Мама]] приезжала из [[город]]а с пакетами фруктов и сластей. У всех много было дел и забот.<ref>''[[w:Вересаев, Викентий Викентьевич|Вересаев В.В.]]'' «Воспоминания». Госполитиздат, 1946 г.</ref>|Автор=[[Викентий Викентьевич Вересаев|Викентий Вересаев]], «Воспоминания», 1935}}
== Примечания ==
| |||