Жорж Санд: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) |
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты из романа «Консуэло» (Consuelo), 1843: ещё немного «консуэлов» |
||
Строка 44:
{{Q|Опера, которую ставили, была написана не классиком, не новатором, не строгим [[композитор]]ом старого времени и не смелым современником. Это было неизвестное творение какого-то иностранца. Порпора, во избежание интриг, которые, несомненно, возникли бы среди композиторов-соперников, исполняй он своё собственное произведение или творение другого известного композитора, предложил, — думая прежде всего об успехе своей ученицы, — а потом и разучил партитуру «Гипермнестры». Это было первое лирическое творение одного молодого [[немцы|немца]], у которого не только в [[Италия|Италии]], но и нигде в мире не было ни [[враг]]ов, ни приверженцев и которого попросту звали господин [[Христофор Глюк]].|Автор=«Консуэло»}}
{{Q|— Никто не может быть [[пророк]]ом в своём [[отечество|отечестве]], — говорила она, — и тебе совсем не полезно жить в [[город]]е, где ты родился, где тебя видели оборвышем, бегавшим по площадям, где всякий может сказать (ведь [[аристократ]]ы страх как любят хвастаться благодеяниями, подчас даже воображаемыми, которые они оказывают артистам): «Я ему покровительствовал»... |Автор=«Консуэло» (глава 18)}}
{{Q|Это был невесёлый, молчаливый [[ребёнок]]. Его всячески развлекали, задаривали игрушками, стараясь доставить ему удовольствие, но всё это нагоняло на него только ещё большую [[тоска|тоску]]. Наконец решили не препятствовать более его склонности к учению. И действительно, получив возможность удовлетворить свою [[страсть]], он несколько оживился. Но его тихая, вялая [[меланхолия]] сменилась каким-то странным возбуждением, перемежавшимся припадками тоски. Догадаться о причинах этой [[тоска|тоски]] и предотвратить её было немыслимо. Так, например, при виде [[нищий|нищих]] он заливался слезами, отдавал им все свои детские сбережения, упрекая себя и огорчаясь, что не может дать больше. Если на его глазах били ребёнка или грубо обращались с [[крестьянин]]ом, он приходил в такое негодование, что это кончалось или обмороком, или конвульсиями, длившимися несколько часов. Всё это говорило о его добром [[сердце]] и высоких душевных качествах.|Автор=«[[s:Консуэло/25|Консуэло]]», 1843}}
{{Q|— А он возблагодарил [[провидение]], — добавил безжалостный маэстро. — Теперь же наша императрица шлёт ему ящички и кольца, украшенные его вензелем из [[бриллиант]]ов, ручки для перьев из [[ляпис-лазурь|ляпис-лазури]] с лавровыми листочками из бриллиантов, массивные золотые вазы с испанским [[табак]]ом, печатки из крупного цельного бриллианта, и всё это так ярко сверкает, что глаза [[поэт]]а не перестают слезиться…|Автор=«[[Консуэло]]»}}
| |||