Отравленная совесть (А.В. Амфитеатров): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) Отравленная совесть (Амфитеатров) |
Khanaon (обсуждение | вклад) образец светской женщины и король-баба |
||
Строка 1:
'''«Отрáвленная сóвесть»''' — психологический роман [[Александр Валентинович Амфитеатров|Александра Валентиновича Амфитеатрова]]<ref>[[Александр Валентинович Амфитеатров|Александр Амфитеатров]]. Отравленная совесть. (1895 год) Москва, "Росмэн", 2002 г.</ref>; впервые опубликован в 1890 году под своим начальным названием «Людмила Верховская». Позже, после переработок и переделок, в 1895 году роман получил своё настоящее имя — «Отравленная совесть».
== Цитаты ==
{{Q|В [[Москва|московском]] [[общество|обществе]], не в самом большом, но, что называется, порядочном: среди не вовсе ещё оскуделого дворянства Собачьей площадки, [[Арбат]]ских и Пречистенских переулков, среди гоняющейся за ним и подражающей ему солидной [[буржуазия|буржуазии]], — опять-таки только солидной, старинной, а не с шалыми миллионами, невесть откуда выросшими, чтобы вскоре и невесть куда исчезнуть, — Людмила Александровна пользуется завидным почётом. Её ставят в образец светской [[женщина|женщины]] хорошего тона.}}
{{Q|Я не говорю вам: откажитесь от общества, от [[удовольствие|удовольствий]], забудьте свет, превратитесь в матрону, дома сидящую и шерсть прядущую. Сделайте одолжение: вертитесь в вашем обществе, сколько вам угодно, не препятствовал, не препятствую! и не могу, и не хочу препятствовать!.. Но всему же есть мера: даже [[птица]], наконец, и та своё [[гнездо]] помнит. Вам же — [[дом]], [[дети]], я, слуга ваш покорнейший, — всё трын-трава. Мы для вас — точно за тридевять земель живём, в [[Полинезия|Полинезии]] какой-нибудь. Если у вас не [[сердце]], а [[камень]], если вам не жаль нас — по крайней мере, [[совесть|посовеститесь]] людей!
— Каких же людей? — огрызалась Олимпиада Алексеевна — рыжеволосая, белотелая «король-баба», [[беспечность|беспечности]] и беспутства которой не унимали ни порядочные уже годы, ни видное общественное положение [[муж]]а.
— Да хоть падчерицы вашей, Людмилы Александровны Верховской. Уж кажется, никто не скажет, что не светская женщина. И живёт не монахиней: всюду бывает, всё видит, со всеми знакома. А при всём том посмотрите: в доме у неё порядок, в [[семья|семье]] — [[мир]], [[тишина]], [[согласие]]; муж — не вдовец при живой жене, дети — не [[сирота|сироты]] от живой [[мать|матери]]...
— Нашли кем попрекать! — [[равнодушие|равнодушно]] возражала Олимпиада Алексеевна. — Людмилою!.. Вы бы ещё статую какую-нибудь мраморную припомнили... Людмил разве много на свете? Она у нас одна в [[империя|империи]]. Я и то удивляюсь, что её ещё держат на [[свобода|свободе]], а не заперли в [[музей]] под [[стекло]], в поучение [[потомство|потомству]]... Знаете, как [[Козьма Прутков|Кузьма Прутков]] говорил: «[[Друг]] мой, удивляйся, но не подражай!..»}}
== Источники ==
| |||