Самоубийца (пьеса): различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки
Нет описания правки
Строка 9:
— А куда ж безработному больше пойти?
 
— Гражданин Подсекальников, жизньгде прекраснавы живете? Вы живете в двадцатом веке. В век просвещения! В век электричества! <br />
— А когда электричество выключают за неплатеж, то какой же, по-вашему, это век получается? Каменный? <br />
— Я об этом в «Известиях» даже читал, но я думаю — будет опровержение.
 
— Гражданин Подсекальников, где вы живете? Вы живете в двадцатом веке. В век просвещения! В век электричества! <br />
— А когда электричество выключают за неплатеж, то какой же, по-вашему, это век получается? Каменный? <br />
— Очень каменный, гражданин Подсекальников. Вот какой уже день как в пещере живем. Прямо жить из-за этого даже не хочется.
 
— Гражданин Подсекальников, жизнь прекрасна.<br />
— Я об этом в «Известиях» даже читал, но я думаю — будет опровержение. <br />
— Вот напрасно вы думаете. Вы не думайте. Вы работайте. <br />
* Безработным работать не разрешается. <br />
— Вы все ждете какого-то разрешения. С жизнью надо бороться, Семен Семенович.
 
— Человек перед смертью в штанах не нуждается. <br />
— Все зависит от места, Мария Лукьяновна. Например, в центре города никому без штанов умереть не возволят. Это я гарантирую.
 
 
* Безработным работать не разрешается.
* Гражданин Подсекальников, вас, наверное, удивляет моя назойливость, тем не менее я позволю себе еще раз, через стенку, обратить ваше пристальное внимание на то, что жизнь прекрасна.
 
— Где же выход? <br />
— В трубе, Серафима Ильинична.
 
* К жизни суд никого присудить не может. К смерти может, а к жизни нет.
* Вы стреляетесь. Чудно. Прекрасно. Стреляйтесь себе на здоровье. Но стреляйтесь, пожалуйста, как общественник.
* В настоящее время, гражданин Подсекальников, то, что может подумать живой, может высказать только мертвый. Я пришел к вам, как к мертвому, гражданин Подсекальников.
* Идешь это, знаете, по бульвару, и идет вам навстречу дамочка. Ну, конечно, у дамочки всякие формы и всякие линии. И такая исходит от нее нестерпимая для глаз красота, что только зажмуришься и задышишь. Но сейчас же себя оборвешь и подумаешь: а взгляну-ка я на нее, Серафима Ильинична, с марксистской точки зрения — и… взглянешь. И что же вы думаете, Серафима Ильинична? Все с нее как рукой снимает, такая из женщины получается гадость, я вам передать не могу. Я на свете теперь ничему не завидую.
* Незабвенный покойник пока еще жив, а предсмертных записок большое количество.
 
— Егорка до точки дошел. <br />
— Что ты, мамочка, до какой? <br />
— До марксистской, Мария Лукьяновна.
 
— Как же звать-то, Егорушка? <br />
— Музу? <br />
— Да. <br />
— Александр Петрович Калабушкин.
 
* Между тем Александр Петрович Калабушкин все вечернее время проводит в отсутствии и сидит в ресторане, как наглый самец, с Маргаритой Ивановной Пересветовой. Пусть редактор своею железной рукой вырвет с корнем его половую распущенность.
* «И сидит в ресторане, как наглый самец». Запятая, по-вашему, где полагается?
* Незабвенный покойник пока еще жив, а предсмертных записок большое количество. Например, вот такие записки составлены. «Умираю, как жертва национальности, затравили жиды». «Жить не в силах по подлости фининспектора». «В смерти прошу никого не винить, кроме нашей любимой советской власти». И так далее, и так далее. Все записочки будут ему предложены, а какую из них он, товарищи, выберет — я сказать не могу.
 
— В настоящее время интеллигенция — это белая рабыня в гареме пролетариата.<br />
Строка 31 ⟶ 51 :
 
* Раньше люди имели идею и хотели за нее умирать. В настоящее время люди, которые хотят умирать, не имеют идеи, а люди, которые имеют идею, не хотят умирать. С этим надо бороться. Теперь больше, чем когда бы то ни было, нам нужны идеологические покойники.
* «Тик» — и вот я еще и с собой, и с женою, и с тещею, с солнцем, с воздухом и водой, это я понимаю. «Так» — и вот я уже без жены… хотя я без жены — это я понимаю тоже, я без тещи… ну, это я даже совсем хорошо понимаю, но вот я без себя — это я совершенно не понимаю. Как же я без себя? Понимаете, я? Лично я. Подсекальников. Че-ло-век.
* Дарвин нам доказал на языке сухих цифр, что человек есть клетка.
* Вы про Пушкина мне не рассказывайте, я похабщины не люблю.
Строка 42 ⟶ 63 :
— Между прочим, при социализме и дам не будет.<br />
— Ерунда-с. Человеку без дамочки не прожить.<br />
— Между прочим, при социализме и человека не будет. <br />
— Как не будет? А что же будет? <br />
— Массы, массы и массы. Огромная масса масс. <br />
— Вот за массы и выпейте.
 
* Вам меня не понять, Клеопатра Максимовна, потому что вы женщина потустороннего класса.
Строка 57 ⟶ 81 :
* С первого дня революции мы ничего не делаем. Мы только ходим друг к другу в гости и говорим, что нам трудно жить. Потому что нам легче жить, если мы говорим, что нам трудно жить.
* Мы всю жизнь свою шепотом проживем.
 
— Я люблю свой живот! <br />
— Нуи этот туда же за Раисой Филипповной!
 
* Вот револьвер, пожалуйста, одолжайтесь. Одолжайтесь! Пожалуйста!