Перелётный кабак: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Lozman (обсуждение | вклад) |
Lozman (обсуждение | вклад) |
||
Строка 147:
{{Q|Цитата = Одним из недостатков его литературного круга было то, что естественные чувства носили в нем книжные имена; но он и впрямь перешел из состояния Метерлинка к состоянию Уитмена, из состояния Уитмена — к состоянию Стивенсона.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = It was one of the fallacies of his literary clique to refer all natural emotions to literary names, but it might not untruly be said that he had passed out of the mood of Maeterlinck into the mood of Whitman, and out of the mood of Whitman into the mood of Stevenson.}}
== Глава 17. Поэт в парламенте ==▼
{{Q|Цитата = Ей нужно было сделать выбор между честолюбием и воспоминанием; выбору сильно мешало то, что честолюбие могло обрести плоть, а воспоминание — навряд ли. Это случается часто с тех пор, как сатана стал князем мира сего.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = It was the final choice between an ambition and a memory. And there was this heavy weight in the scale: that the ambition would probably materialise, and the memory probably wouldn't. It has been the same weight in the same scale a million times since Satan became the prince of this world.}}
{{Q|Цитата = Джоан увидела, что Филип уже стоит, опираясь на костыль, и восхитилась им, как никогда не восхищалась Пока его вели вниз и помещали в автомобиль, она ощущала, что он достоин своего рода, этого моря и этих холмов. Божий ветер, называемый волей — единственное наше оправдание на земле, — коснулся ее лица. В звуках клаксона ей слышались сотни труб, созывавших ее и его предков в третий крестовый поход.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = Then it was that Joan had been brought out of the turret and saw Philip standing, sustained upon a crutch of garden timber; and admired him as she had never admired him before. While he was being helped downstairs, while he was being propped in the car with such limited comfort as was possible, she did really feel in him something worthy of his ancient roots, worthy of such hills and of such a sea. For she felt God's wind from nowhere which is called the Will; and is man's only excuse upon this earth. In the small toot of the starting motor she could hear a hundred trumpets, such as might have called her ancestors and his to the glories of the Third Crusade.}}
{{Q|Цитата = В странах, где царит олигархия, важны лица, а не законы, визитные карточки, а не избирательные бюллетени.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = He knew that in an oligarchy things go by respect for persons and not for claims; by visiting cards and not by voting cards.}}
{{Q|Цитата = Филип Айвивуд приладил костыль и посмотрел на Дориана. Потом он проковылял по комнате, оставив в ней спящего. Впрочем, оставил он не только спящего, но и незажженную сигару, и свою честь, и Англию своих предков — словом, все, что отличало дом над рекой от грязного кабака. Он поднялся наверх и ушел через двадцать минут. То была его единственная речь без тени красноречия. И с этого часа он стал фанатиком, чья пища — одно лишь будущее.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = Philip Ivywood raised himself on his crutch and stood for a moment looking at the sleeping man. Then he and his crutch trailed out of the long room, leaving the sleeping man behind. Nor was that the only thing that he left behind. He also left behind an unlighted cigarette and his honour and all the England of his father's; everything that could really distinguish that high house beside the river from any tavern for the hocussing of sailors. He went upstairs and did his business in twenty minutes in the only speech he had ever delivered without any trace of eloquence. And from that hour forth he was the naked fanatic; and could feed on nothing but the future.}}
== Глава 18. Республика миролюбия ==▼
{{Q|Цитата = — Я что-то пристрастился к воде, — сказал высокий рыцарь. — Раньше я ее боялся. В теории ее нужно давать только тем, кто упал в обморок. Она полезней им, чем бренди, да и стоит ли тратить бренди на людей, упавших в обморок? Теперь я не так строг. Я не думаю больше, что воду надо отпускать по рецепту. Юность сурова, невинность нетерпима. Я полагал, что, поддавшись искушению, стану запойным пьяницей. Но теперь я вижу, чем хороша вода. Как приятно ее пить, когда мучает жажда! Как весело она журчит и сверкает! Да она совсем живая. Собственно говоря, после вина это лучший напиток.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = "I'm beginning quite to like water," said the taller of the two knights. "I used to think it a most dangerous drink. In theory, of course, it ought only to be given to people who are fainting. It's really good for them, much better than brandy. Besides, think of wasting good brandy on people who are fainting! But I don't go so far as I did; I shouldn't insist on a doctor's prescription before I allow people water. That was the too severe morality of youth; that was my innocence and goodness. I thought that if I fell once, water-drinking might become a habit. But I do see the good side of water now. How good it is when you're really thirsty, how it glitters and gurgles! How alive it is! After all, it's the best of drinks, after the other."}}
{{Q|Цитата = У сумасшедших есть хорошее свойство, последняя их связь с Богом: они логичны.|Комментарий = |Автор = |Оригинал = But a madman has only one merit and last link with God. A madman is always logical.}}
<!--
▲Глава 17. Поэт в парламенте
▲Глава 18. Республика миролюбия
Глава 19. Гостеприимный капитан
Глава 20. Турок и футуристы
| |||