Сказочка (Дёблин)

«Сказочка» (нем. Kleines Marchen) — сатирическая сказка Альфреда Дёблина 1937 года.

Цитаты

Жители сами назвали королевство «Молчок», ибо больше всего на свете они ценили слово. А так как словам здесь поклонялись, точно идолам, то и произносить их старались как можно реже. Вот отчего в той стране даже образование было направлено главным образом на воспитание у населения любви к здоровому труду, коммерции, спорту, а также к музыке и просто шуму, без всякого значения и смысла. Жителей учили, что разговаривать унизительно для истинного молчуна; впрочем, и думать в королевстве «Молчок» считалось занятием недостойным. Объяснялись взглядом, кивком, жестом. И особым почётом и уважением в той стране пользовались глухонемые.

В своё время пришлось заменить привычные буквы алфавита, а с ними и литеры в наборных кассах и на печатных станках на соответствующие немые или белые буквы. С этой целью разработали целую гамму оттенков белого цвета: белый, как снег, белый, как агнец, белый, как яичный белок, и так далее, — не одно поколение наборщиков трудилось над решением этой задачи, — одновременно в стране запретили пользоваться чёрной типографской краской и острым, колким шрифтом прежней эпохи. Читали газеты с помощью разноцветных очков, благодаря чему и достигалось великое разнообразие.

В странах, где любят болтать языком, собрания народных представителей называются парламентами, молчуны свое собрание назвали силенкориум.

Между прочим, с юга к королевству «Молчок» вплотную подступало герцогство «Свобода». И подобно тому как в королевстве ценили слово и почитали язык и поэтому изъяли их из повседневного обращения, в южном герцогстве ничуть не меньше дорожили свободой: её хранили во дворце самого герцога в укромном месте и никого к ней близко не подпускали. Раз в год ко дворцу направлялись процессии герцогских свободовиков, перед зданием дворца они распевали свои громогласные песни и торжественно клялись герцогу, что будут защищать свободу, чего бы это ни стоило. Затем на балкон выходил сам герцог, он говорил, что передаст свободе их клятвенные заверения, и зачитывал бюллетень о состоянии её здоровья. Можно было не сомневаться, что у герцога относительно свободы самые серьёзные намерения: по всей стране он настроил тюрем и острогов, чтобы отражать все посягательства на свободу, которые постоянно совершают люди. <…> свобода в то время, когда её ещё можно было встретить среди жителей герцогства собственной персоной, <…> была маленькая сгорбленная старушка, которая часто кашляла и сплёвывала в носовой платок; герцог водил её за руку; при ходьбе она опиралась на палку, должно быть, плохо видела. Некоторые придворные говорили, что, несмотря на неряшливый вид, это была учтивая пожилая дама. За столом герцог рассказывал ей о событиях в стране, ковыряя вилкой в тарелке, она рассеянно слушала и меланхолично улыбалась: «И что им, собственно, от меня надо? Не понимаю. В конце концов, всему своё время. Я ведь только предрассудок». Но герцог всегда был о ней высокого мнения и считал свободу своим самым ценным достоянием — жемчужиной, украшающей его корону. Он постоянно следил за тем, чтобы тюрьмы не пустовали, в знак уважения к свободе. «Где лучше научишься ценить свободу, как не там, где её нет», — любил он говаривать. А посему каждый житель герцогства в установленном порядке должен был хотя бы раз прогуляться в тюрьму; герцог никого не обошёл вниманием.

Королевство «Молчок» и герцогство «Свобода» постоянно поддерживали хорошие отношения, и между ними стало традицией ежегодно обмениваться определённым числом жителей, с тем чтобы выпестовать, по возможности, целое поколение людей, являющих собой образец человечности и гражданской добропорядочности.

Перевод

В. Власов, 1989