Петербург (стихотворение)

«Петербург» — произведение Владимира Набокова, написанное в 1921—1923 гг.

Цитаты

• Так вот он, прежний чародей,
  глядевший вдаль холодным взором
  и гордый гулом и простором
  своих волшебных площадей, -
  теперь же, голодом томимый,
  теперь же, падший властелин,
  он умер, скорбен и один…
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• О город, Пушкиным любимый,
  как эти годы далеки!
  Ты пал, замученный, в пустыне…
  О, город бледный, где же ныне
  твои туманы, рысаки,
  и сизокрылые шинели,
  и разноцветные огни?
  Дома скосились, почернели,
  прохожих мало, и они
  при встрече смотрят друг на друга
  глазами, полными испуга,
  в какой-то жалобной тоске…
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• Повсюду выросла и сгнила
  трава. Средь улицы пустой
  зияет яма, как могила;
  в могиле этой — Петербург…
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• Да, были дни, — но беззаконно
  сменила буря тишину.
  Я помню, город погребенный,
  твою последнюю весну,
  когда на площади дворцовой,
  махая тряпкою пунцовой,
  вприсядку лихо смерть пошла!
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• В своей таинственной темнице
  Невы крамольная душа
  очнулась, буйная свобода
  ее окликнула, — но звон
  могучий, вольный ледохода
  иным был гулом заглушен.
  Неискупимая година!
  Слепая жизнь над бездной шла:
  за ночью ночь, за мглою мгла,
  за льдиной тающая льдина…
  Пьянел неистовый народ.
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• Не надо, жизнь моя, не надо!
  К чему их вопли вспоминать?
  Есть чудно-грустная отрада:
  уйти, не слушать, отстранять
  день настоящий, как глухую
  завесу, видеть пред собой
  не взмах пожаров в ночь лихую,
  а купол в дымке голубой…
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• О, как стремительно, как бойко
  катился поезд, полный грез, -
  мои сверкающие годы!
  Крушенье было. Брошен я
  в иные, чуждые края,
  гляжу на зори через воды
  среди волнующейся тьмы…
  Таких, как я, немало. Мы
  блуждаем по миру бессонно
  и знаем: город погребенный
  воскреснет вновь, все будет в нем
  прекрасно, радостно и ново, -
  а только прежнего, родного,
  мы никогда уж не найдем…
  («Петербург» ["Так вот он, прежний чародей…"], 1921)

• Мне чудится в Рождественское утро
  мой легкий, мой воздушный Петербург…
  («Петербург» ["Мне чудится в рождественское утро…"], Берлин, не позднее 14 января 1923)

• Я странствую по городу родному,
  по улицам таинственно-широким,
  гляжу с мостов на белые каналы,
  на пристани и рыбные садки.
  Катки, катки — на Мойке, на Фонтанке,
  в Юсуповском серебряном раю.
  («Петербург» ["Мне чудится в рождественское утро…"], Берлин, не позднее 14 января 1923)

• Я помню все: Сенат охряный, тумбы
  и цепи их чугунные вокруг
  седой скалы, откуда рвется в небо
  крутой восторг зеленоватой бронзы.
  А там, вдали, над сетью серебристой,
  над кружевами дивными деревьев -
  там величаво плавает в лазури
  морозом очарованный Исакий:
  воздушный луч — на куполе туманном,
  подернутые инеем колонны…
  («Петербург» ["Мне чудится в рождественское утро…"], Берлин, не позднее 14 января 1923)

• Мой девственный, мой призрачный!.. Навеки
  в душе моей, как чудо, сохранится
  твой легкий лик, твой воздух несравненный,
  твои сады, и дали, и каналы…
  («Петербург» ["Мне чудится в рождественское утро…"], Берлин, не позднее 14 января 1923)

• Он на трясине был построен
  средь бури творческих времен:
  он вырос — холоден и строен,
  под вопли нищих похорон.
  («Петербург» ["Он на трясине был построен…"], 1922)